Записки тюремного инспектора

Вслед за речью Н. Н. Волоцкой неожиданно и воодушевленно раздались торжественные звуки нашего национального гимна. Его дружно запели все находящиеся в зале многочисленные гости - русские и сербы, глубоко взволнованные словами даровитой девушки, сумевшей зажечь сердца и безыскусно выразить то, что таится в глубине души каждого честного русского человека.

Присутствующие на акте института долго сохранят радостное воспоминание о празднике и обо всем, что они видели и слышали в стенах этого достойного рассадника русского просвещения за границей».

Приводя эту статью, как исторический документ, мы должны оговориться, что это выступление Харьковского института было встречено в левых кругах эмиграции с глубоким возмущением.

Инспектор классов института З. А. Макшеев, будучи после этого в Праге на съезде педагогов, говорил нам, что ему пришлось там выслушать немало упреков по этому поводу. Харьковский институт после этого получил репутацию черносотенного учебного заведения, где неправильно ведется воспитание.

Как убого после этого звучат разговоры о политике, которые иногда поневоле приходится слышать в обществе взрослых людей, поносящих Россию и царский режим: «Николай был глуп. Он был слабохарактерный, слабовольный. Он погубил Россию» и т.д. И кто же это говорит... Ничтожный, проводящий всю свою жизнь за бутылкой вина в разных кафе и ресторанах. Скажу откровенно, что после таких выпадов хочется подальше уйти от такого общества, и идешь на урок к детям с облегченным чувством покоя.

В институте есть еще воспитанницы, которые прибыли в Сербию вместе с институтом из России, но их уже мало. Большинство окончило институт. Некоторые из них учатся в высших учебных заведениях. Другие устроились на места или вышли замуж, но многие влачат жалкое существование, служа кельнершами в ресторанах или того хуже - танцуют в этих ресторанах, поют и играют в оркестрах на балалайках. Есть, конечно, известный процент свихнувшихся в жизни и погибших.

На смену этой категории воспитанниц пришли те девочки, которые поступили в институт уже здесь, в эмиграции. Это те дети, которые эвакуировались из России с родными в возрасте 5-8 лет и помнят, конечно, русскую катастрофу. Очень многие из них осиротели или во время эвакуации, или в беженстве. Таких сирот к началу служения в институте было 36%. Особую категорию воспитанниц составляют те, которые прибыли из России несколько лет спустя. Большинство из них бежали из России нелегально, с опасностью для жизни, переходя границы иностранных государств. Вот эти дети вышли из России уже подростками и пережили вдвойне. Они видели и испытали на себе большевизм.

Детей, родившихся в эмиграции, еще в институте нет. Это уже будет новое поколение, не знающее России. Это будут дети, не пережившие русскую катастрофу и знающие большевизм только понаслышке. И мне кажется, что ныне по своему составу институт должен быть предметом особого внимания русских людей и руководящих кругов. Ведь это покалеченные дети, современники небывалой в истории катастрофы, и пережившие глубокие моральные потрясения.

Первые дни беженства для русских людей были ужасны. Дети, находящиеся теперь в средних учебных заведениях, пережили вместе с ними этот период, и, конечно, он не остался для них без влияния. Как инвалиды с разбитой душой, а во многих случаях болезненные, с развитым туберкулезом на почве недоедания и тяжелых условий жизни, они нуждаются в заботах общества и требуют внимательного к себе отношения.

К сожалению, в беженстве нет организации, которая бы могла позаботиться об учащейся молодежи, оканчивающей средние учебные заведения. Кончила курс - и иди в жизнь, а как устроится эта жизнь, об этом мы имеем очень мало данных. Это больной вопрос, о котором постоянно приходится слышать от учащихся. Нет будущего. Нет уверенности в завтрашнем дне. Борьба за кусок хлеба - это все, что видишь впереди.

Какие при таких условиях могут вырабатываться идеалы и взгляды на жизнь? Бери от жизни все, что она дает. Пользуйся случаем, чтобы пожить и использовать молодость. И этот опасный лозунг выбрасывается самими учащимися и принимается ими как выход из положения. Этот крик отчаяния отчасти смягчается пребыванием в институте, где нет хлопот и забот и где идет развитие личности. Но, к сожалению, институт мало подготавливает к жизни. Ни шагу без классной дамы. С мужчинами даже не разрешается разговаривать. Каждый шаг под контролем и на поводу, а потом сразу - в поезд и прямо в Белград, в Париж или еще того хуже - на пляж.