Записки «трижды воскресшего»

Так и случилось: самолет, еще на скорости, добежал до насыпи на краю рва, подпрыгнул, перескочил через ров, колесами ударился о насыпь на противоположной стороне рва и, напрочь отбив колеса, на фюзеляже «проехал» метров сто, после чего остановился.

Все побежали к покореженному самолету. Возле него с поникшей головой стоял сержант Хозин. Так нелепо угробить драгоценную машину!…

Смотрим, на пусковых установках под плоскостями - полный комплект подвешенных реактивных снарядов РС-82 с ввернутыми взрывателями, причем половина из них - ударного действия.

Командир полка отдал приказ: срочно снять реактивные снаряды с самолета и отбуксировать его на стоянку.

Техник по вооружению 3-й эскадрильи прежде всего принялся выворачивать взрыватели. Все шло благополучно, но когда он взялся за последний снаряд, случилась беда: ветрянка у взрывателя дистанционного действия свернулась и упала на землю.

- Разбегайтесь!-не своим голосом закричал техник.

Но все и так уже бросились врассыпную, потому что знали: максимум через 22 секунды произойдет взрыв.

Несколько человек, и я в том числе, не побежали, а спрятались за броней самолета.

Раздался взрыв.

Я выглянул из-за своего укрытия и прежде всего увидел техника: крикнув нам «ложись», сам он ни лечь не успел, ни отбежать далеко; он стоял метрах в десяти от самолета, повернувшись к нему спиной и подняв воротник меховой куртки.

Ну и удивились же мы, когда узнали о результате взрыва! Никто не получил ни царапины, даже техник отделался испугом, лишь в крыле самолета зияла большая дыра.

Любопытные стали расходиться, пошли к себе в эскадрилью и мы с Игорем Брылиным и Колей Озорновым.

- Это что же получается? - недоумевал Игорь. - Нас [47]

(Отсутствуют страницы 45-46)

квадрате № 7 разрешаю. Будьте внимательны, над целью - истребители противника.

- «Родина», «Родина»! Я - «Сокол-10», вас понял: работать разрешено, в воздухе истребители противника.

После этого командир обращается к нам:

- «Соколы», «Соколы»! Я - «Десятый», приготовиться к атаке, усилить наблюдение за воздухом!

Теперь я передаю по СПУ - самолетному переговорному устройству:

- Покровский! В воздухе истребители противника, смотри внимательно, веди прицельный огонь, докладывай мне воздушную обстановку.

- Вас понял, командир!

Группа с противозенитным маневром вышла на цель. По радио команда:

- Я «Десятый», в атаку - за мной!

Неподалеку от цели - артиллерийских позиций - я заметил на опушке леса штабеля зеленых ящиков и понял, что это - склад боеприпасов.

Вслед за ведущим перевожу самолет в пикирование, прицеливаюсь, открываю огонь из РС, пушек и пулеметов по артиллерийским позициям, а весь запас бомб сбрасываю на склад боеприпасов.

Раздается сильнейший взрыв - склад взлетает на воздух.

При выходе из атаки я отстал от ведущего метров на 300-400.

- Командир, - раздается в СПУ голос Покровского, - группу преследуют истребители!

- Валера, открывай прицельный огонь!

Я повел самолет по прямой.

Уверенный в Покровском и его пулемете, я подумал: «Пусть бы немцы атаковали не ребят, а меня!»

Моя мысль как будто передалась фашистским летчикам: справа и слева от меня засверкали снаряды, они пробивали обшивку центроплана и плоскостей. [48]

И тут я понял, что, летя по прямой и тем самым создавая хорошие условия для стрельбы Покровскому, я создаю еще лучшие условия для атаки моего самолета истребителями противника, а огонь их в шесть раз мощнее огня воздушного стрелка.

Но что такое? Почему замолчал пулемет?

- Валерий! - кричу в СПУ, - почему не стреляешь?

В ответ - молчание.

«Убит», - решил я.

Стрельба по моему самолету прекратилась, но я, как ни старался догнать ведущего, заметно от него отставал: двигатель был поврежден, разбиты масляная система и система охлаждения. Через некоторое время двигатель заклинило, машина начала стремительно терять высоту.

Что делать? Единственный путь к спасению - прыгать с парашютом. Но как я могу покинуть самолет: что, если Покровский не убит, а ранен?… Надо попытаться сесть.

С каждой секундой земля все ближе и ближе.

Впереди показалась большая снежная поляна. Я произвел посадку на фюзеляж, Ил, пропахав снег, прополз метров триста и, уткнувшись в сугроб, остановился.

Выскакиваю из кабины, сбрасываю парашют и первым делом - в кабину Покровского. Смотрю, он лежит на полу. Убит? Ранен?

Как же я был поражен, когда стрелок заворочался и поднялся - живой и невредимый.

- Товарищ командир, - Покровский отвел виноватый взгляд, - пулемет отказал.

- Не может быть!

Проверили - оказалось, слишком густая смазка на морозе еще больше загустела.

- Почему же ты перед вылетом не проверил, как смазан твой пулемет?! - закричал я.

- Да вроде бы проверил… - промямлил стрелок.

Такая меня в ту пору взяла злость, что готов был тут же его пристрелить, но я взял себя в руки. [49]

- Ладно, вперед тебе - наука… Скажи, сколько было истребителей?

- Два «фоккера».

- Кого еще, кроме нас, они атаковали?