Записки «трижды воскресшего»

Назавтра обнаруженным нами аэродромом занялся братский - 130-й гвардейский ШАП нашей дивизии. Штурмовики уничтожили большое количество «мессеров», но и сами не досчитались нескольких самолетов…

С начала Ясско-Кишиневской операции наша 2-я эскадрилья потеряла почти половину своего летного состава. Бесконечно жаль славных боевых друзей - Кралькина, Соболевского, Житникова и других моих товарищей, о которых всегда вспоминаю с душевной болью и о которых хочется сказать словами поэта Сергея Острового:

Холмы у памяти покаты,

Но пусть, сгоревшие в огне,

Солдаты, мертвые солдаты,

Живут с живыми наравне…

Будапештская наступательная операция

29 октября 1944 года мы приступили к Будапештской наступательной операции. Началась она с авиационных ударов по вражеским войскам и опорным пунктам. Следом мощный удар по врагу нанесла артиллерия.

Теперь дело было за наземными войсками. И они [122] успешно, хотя и с тяжелыми боями, продвигались вперед.

Нашей задачей сделалось преследование и уничтожение отступающих фашистов.

С радостью отмечали мы на своих полетных картах новые рубежи, занятые советскими войсками. По этим отметинам можно было с уверенностью сказать: прорыв удался!

Мы знали по прошлому опыту, что, если в первый день наступления войска не продвинутся на 9-12 километров, считай, наступление захлебнулось: не удалось пробить главную полосу обороны противника. В следующие два-три дня роты и батальоны будут редеть, обескровливаться, артиллерия почти безрезультатно израсходует боеприпасы, накопленные за многие дни обороны, застынут на исходных позициях танки… Еще рывок - и вот уже иссякли последние резервы. Это - на земле. А мы - в небе - будем вылетать все реже и реже, все меньшими группами: скажутся и наши потери.

Верный признак: если несколько дней в начале наступления мы продолжаем боевую работу на прежних рубежах, значит, значительного продвижения наземных войск на сей раз ждать не приходится. Значит, все чаще нас будут посылать на уничтожение подходящих резервов противника. Если немцы не перейдут в контрнаступление, нас как резерв на короткое время оставят в покое для пополнения летным составом и самолетами. А там - «Слушай приказ!…» - и вот мы уже на другом участке фронта, а то и на другом фронте в полной боевой готовности исполнять то великое и священное, к чему все мы призваны и что кратко отлито в команду: «В атаку за мной!» На то мы и летчики-гвардейцы штурмового авиационного корпуса резерва Верховного Главнокомандования!…

Итак, прорыв на Будапештском направлении, по всем признакам, удался.

Нашей работе мешали плохие метеоусловия, однако мы с утра до ночи наносили противнику удары мелкими [123] группами, звеньями, парами. Мы не давали гитлеровцам возможности вести организованную оборону даже в заранее подготовленных опорных пунктах.

Войска 46-й армии и 2-го механизированного корпуса за два дня наступления продвинулись на 30-40 километров, а 7-я гвардейская армия вышла на западный берег Тиссы, захватила там большой плацдарм и вскоре заняла город Сольнок.

Чем ближе Будапешт, тем сильнее сопротивлялся враг. Воздушные бои велись непрерывно. На подступах к венгерской столице в небе вновь появилась немецкая авиагруппа «удет»; иной раз перевес сил в воздухе оказывался на стороне немцев.

Хотя гитлеровские войска были уже не те, что в прежние годы, но на отдельных участках фронта, в частности на Будапештском направлении, они сопротивлялись отчаянно. Мы несли ощутимые потери.

У нас стало не хватать самолетов, приходилось летать на боевые задания по очереди.

…Погода совсем испортилась: затяжные моросящие дожди сменялись туманом. Прежде сухой канал дренажной системы почти доверху наполнился сточными водами, на летном поле стояли лужи, попадешь в них на взлете или при посадке - жди неприятностей…

Полк томился без настоящего дела в наземных учебных занятиях. Даже нас, разведчиков, реже посылали на задания. Летчики толпились у синоптической карты в надежде на хороший прогноз погоды. Но он неизменно оставался плохим…

Как раз в это время пришло радостное сообщение, что на гвардейском знамени нашего полка появился орден Суворова III степени. Удостоены наград и наиболее отличившиеся летчики, воздушные стрелки и специалисты технической службы. Меня наградили орденом Александра Невского.

2- й штурмовой авиационный корпус был преобразован [124] в 3-й гвардейский, Смоленский, ордена Красного Знамени штурмовой авиационный корпус.

Между тем наше вынужденное бездействие продолжалось. Вода из переполненного дренажного канала хлынула на летное поле, самолеты почти по ступицы колес оказались в воде. Стало ясно, что придется покинуть этот, ставший уже привычным, но, увы, непригодный для нас аэродром.

17 ноября полк получил приказ: перебазироваться на полевой аэродром Тисса-Вежени, под Сольноком.

Он располагался в излучине Тиссы и слегка возвышался над местностью, был на нем ровный травяной покров, что исключало образование грязи даже при самой дождливой погоде.