Записки усталого романтика

Первый – традиционный, шумный, для туристических групп со всего мира, с портье у парадного подъезда в ливрее, с носильщиками, рум-сервисом, хаускипингом, ресепшеном, промоушеном и тюнингом акомодейшена и... естественно, рестораном, где обширное традиционное американское континентальное меню с огромным выбором еды и отсутствием кулинарии. То есть там все по-западному, кроме сервиса. С точки зрения сервиса африканцы опять-таки очень похожи на наших теток, которые обслуживают гостиницы в не тронутых современным обустройством городах России. Только африканцы более приветливые. С улыбками они не делают все то же, что наши тетки не делают без улыбок!

Второй – «пятизвездочный» отель для тех, кто путешествует в одиночку, больше любит помолчать, поразмышлять... Для зажиточных туристов, которым надоела их зажиточность в городах-мегаполисах и теперь хочется попробовать зажиточной жизни на природе. Для тех, кому надоели люди и мобильные телефоны. В отеле всего несколько палаток. Каждая палатка, естественно, считается пятизвездочной. Вместо ресепшена и фойе-лобби – крыша на сваях. Под этой же крышей и завтраки с видом на отражающую рассвет Килиманджаро. От лагеря для экстремалов этот отель еще отличает один охранник ночью, сторож у въездных ворот с берданкой, женщина-уборщица (она же и носильщик) и, конечно, то, что в каждой пятизвездочной палатке есть свой биотуалет, умывальник и душ с напором капельницы.

У любителей экзотических путешествий этот отель считается самым-самым! Точнее, как говорят сегодня в России «крутые», – «the best». В нем останавливаются зажиточные путешественники-одиночки, семейные пары, которым требуется освежить свои отношения, и плейбои со своими моделеобразными половинками, которых затащили в Африку лишь тем, что обещали им пятизвездочный уик-энд. Последних особенно жалко. О животном мире они знают только по виденным в затянувшемся детстве мультяшкам: волк всегда гоняется за зайцем, львы с утра до вечера нападают и едят людей, змеи ищут, кого бы укусить, носороги бодаются с разбега, слоны убивают хоботом, удавы душат и заглатывают целиком, не разжевывая... Особенно страшно для удава заглотить кролика и крольчиху вместе. Тогда его начинает трясти.

Большинство из тех, кто воспитан этими мультяшками, на ночь очень тщательно застегивают все молнии на своих палатках, а то вдруг и впрямь заберется какой-нибудь лев или буффало, а молнию они расстегнуть все-таки не сумеют. Некоторые еще приставляют к этим занавесочным дверям чемоданы. Для утяжеления кладут на них журналы с газетами. Потому что если лев сумеет вдруг расстегнуть молнию, то чемоданом подавится даже удав. Тем более с лежащими на нем газетами, в которых сегодняшние новости.

Впрочем, лично я не имею права ни над кем смеяться. Поскольку сам в первую ночь подумывал о том, как застегнуть молнию на кодовый чемоданный замочек. О том, какой на нем код, уж точно никто не догадается: ни лев, ни удав, ни зебра, которая тоже, между прочим, судя по мультяшкам, очень больно лягается. Представив себе, как я был бы смешон со стороны со своим кодовым замочком – хотя со стороны наблюдать за мной могли только вампиры-комары сквозь антикомариную сетку на окнах палатки, – я переборол себя и отважно лег спать без замочка, оставив палатку практически нараспашку, даже не приставив к выходу чемодан.

Отступление второе... о грызунах и соковыжималках

Еще в школе один юный, но очень многообещающий жулик с не менее обещающей фамилией Розенгауз разворовал мою коллекцию марок. Это было мое первое очевидное в жизни горе. Я любил марки. По ним учил историю, географию... Глядя на них, мечтал стать путешественником. Благодаря им мир вокруг меня расширялся от Южной Америки до Австралии, от бабочек до пингвинов, от Леонардо да Винчи до Кибальчича... Конечно, я гордился тем, что ни у кого из моих друзей не было такой коллекции! Они же не болели так часто, как я, поэтому их родители не знали, что новыми марками можно поправлять пошатнувшееся здоровье юного коллекционера. В каком-то смысле я даже любил болеть: мало того что папа покупал мне тогда новые марки, еще не надо было ходить в школу, а дома все жалели, ублажали... Мама готовила по вечерам гоголь-моголь – главный десерт советского ребенка. Яйца, взбитые с сахаром! Ранний атеросклероз в обнимку с диабетом. Правда, тогда таких мудреных слов мы не знали. Знали только, что гоголь-моголь – это вкусно. Правда, непонятно было, почему такая вкуснятина была названа в честь русского писателя с самым длинным среди всех писателей носом. Вот она, кстати, убедительная разница в образовании поколений! С пяти лет мы тогда знали Гоголя и как он выглядит в профиль, но не знали, кто такой Атеросклероз. Теперь все наоборот.