Записки венецианца Казановы о пребывании его в России, 1765-1766

...Еще когда я был в Мемеле, то взялся оттуда передать письмо флорентинки Брогонци к венецианке Роколини, переехавшей в Петербург, с намерением поступить там на сцену Большого театра, в качестве певицы. Но эта девушка, незнакомая с начальными правилами своего искусства, не была туда допущена. Что же тогда она сделала? Сблизилась с одной француженкой, женою купца, по имени Прот (Prote), с целью расположить в свою пользу эту женщину, которая жила в доме обер-егермейстера императрицы, была его любовницей и, в одно и тоже время (небывалое дело!), наперсницей и доверенною особой у супруги обер-егермейстера, Марии Павловны [10]. Та терпеть не могла своего благоверного и ничуть не возставала против того, что мадам Прот взяла на себя, вместо нее, вести супружеские с ним отношения. И так, Роколини, которую здесь звали синьорою Виченца, бывала у этой француженки и сама принимала ее к себе со всем ее обществом, что и дало большой ход неудавшейся певице, хитрой и весьма еще представительной бабенке, не смотря на ее сороколетний возраст. Она пригласила меня на ужин. “Если вы любитель чудес”, сказала мне она, “то я покажу вам одно чудо”. Дело шло о мадам Прот. Она была в числе гостей и, действительно никогда я не видал такой чудной красоты. ее обожатель, обер-егермейстер, давал ей полную свободу в образе жизни, и потому я имел возможность пригласить красавицу, в сообществе с другими знакомыми, обедать в Екатерингоф у одного из лучших рестораторов (из Болоньи), у знаменитого Локатeлли, о котором и теперь еще помнят хорошие едоки. Остальными моими гостями были Зиновьев, Колонна, синьора Виченца и один музыкантик, ее благоприятель. Наш пир был очень весел...

...Однажды явился ко мне с визитом молодой француз, по имени Кревкёр (Crevecoeur), в паре с миловидною и молоденькою парижанкой, мамзель Ларивьер (m-lle Lariviere), и вручил мне письмо от принца Карла Курляндского, который усердно рекомендовал мне его.

- Потрудитесь сказать, в чем же могу я быть вам полезен?

- “Представьте меня вашим друзьям”.

- У меня здесь их очень мало, потому что я сам иностранец. Бывайте у меня, я с своей стороны стану посещать вас; а что касается до знакомств, которые я могу иметь здесь, то обычай не дозволяет мне ввести вас в эти знакомства. Под каким именем должен я представить даму, которая пожаловала вместе с вами? Супруга-ли она ваша? Кроме того, ведь меня непременно спросят, какая причина вашего приезда в Петербург? Чтоже буду я отвечать на все это?

- “Что я дворянин из Лотарингии, путешествующий для своего удовольствия. Девица Ларивьер - моя подруга”.

- Признаюсь вам, подобные основания для рекомендации не покажутся удовлетворительными. Впрочем, вы, может быть, хотите изучать страну, ее нравы, обычаи; может быть, имеете единственную целью - развлечение; в таком случае, для вас нет и надобности в частных знакомствах; к вашим услугам театры, гулянья, балы общественные, даже придворные балы. Чтобы пользоваться всеми этими удовольствиями, нужны только деньги.

- “А их-то именно и нет у меня”.

- Вы не имеете денег, а решились без них приехать на житье в иностранный столичный город? [11].

- “Мамзель Ларивьер склонила меня пуститься в это путешествие, уверив меня, что тут мы добудем средства жить со дня на день. Мы выехали из Парижа без копейки, и вот до сих пор еще очень удачно выпутывались из затруднений”.

- Вероятно, сама мамзель Ларивьер и хозяйничает вашим общим кошельком?

- “Наш кошелек”, перебила она меня смеясь, “в карманах наших друзей”.

- Я считаю очень естественным, что вы, сударыня, находите друзей по всему свету, - и будьте уверены, что в качестве одного из них, я тоже предложил бы вам свой кошелек; но, к несчастью, я не богат.

Тут разговор наш был прерван входом некоего Бомбакка, гамбургского уроженца, который бежал от долгов из Англии, где жил прежде, и поселился здесь. Этот господин устроил себе в Петербурге известное положение: он занял место по военному ведомству, довольно видное; жил на большую ногу, и так как был большой любитель игры, женщин и лакомого стола, то при настоящем случае я и подумал, что в его особе как раз подоспевает готовое знакомство для оригинальных странствователей, которых кошелек находится в карманах их друзей. Бомбакк тотчас же растаял от смазливой дамочки, что ею принято было весьма благосклонно, и через четверть часа пригласил их на завтра к обеду, также как и меня с Заирой.

Когда я к нему приехал, Кревкер и мамзель Ларивьер были уже за столом с двумя русскими офицерами, братьями Луниными (ныне генерал-майорами, а тогда еще в самых первоначальных чинах) [12]. Младший из них, белокурый, нежный и хорошенький, как барышня, слыл любимцем кабинет-секретаря г. Теплова... Вечер закончился оргией.