Записки Виктора Толстых

- У меня родилось забавное подозрение, - сказал Ган, едва я закончил, - но я тебе сейчас ничего не скажу. А ты вновь допроси потерпевших, я имею в виду покусанных девушек, пусть припомнят, не почувствовали ли они в момент нападения какого-нибудь запаха, и если да, то пускай его тщательно опишут. И когда смывали кровь с ран - не было ли еще чего-нибудь возле ранок на шее? Ведь на экспертизу они отправились, уже хорошо помыв шеи, не так ли? А завтра вечером жду!

- Кстати, чуть не забыл: что это такое таинственное было в 37 году? Там и ты упоминаешься, и вампиризм...

- А дела нет? - усмехнулся Ган, - оно и неудивительно...

- Может поделишься воспоминаниями?

- Не, я слово дал - полста лет молчать. Так что в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году я тебе все и расскажу, если не забудешь, конечно, спросить...* * Сейчас, когда пишутся эти строки, уже девяностые годы. Уже можно спрашивать. Но еще не спросил...>

Я не поленился, съездил сам к потерпевшим. Поговорил без протокола, обе женщины чувствовали себя уже спокойнее и делились воспоминаниями почти охотно. Что-то в них изменилось. Лишь потом я понял, что женщина, ставшая знаменитой жертвой - это уже почти как киноактриса. Да, вот если жертва - мужчина, это почти постыдно, зато если женщина - это ой-ой-ой! Настоящая знаменитость...

Итак, пункт первый - запах. Обе женщины в конце концов припомнили, что ощутили слабый запах духов. Не мужского одеколона, а именно - духов. А вот второй пункт: первая из потерпевших не заметила ничего, зато вторая припомнила, что смывала с шеи что-то, похожее на губную помаду. Почему не сказала на следствии? Так вопросы задавали конкретные, а про мытье шеи и не вспоминали.

Итак, кровь у девушек высасывало существо несомненно женской породы. А грабил склад мужчина. Я усомнился и поехал к старику-сторожу. У того не было и сомнений относительно пола грабителя. Какие там духи! Грубый мужской голос. Кусок небритой щеки под шарфом.

Итак, дела все-таки разные. Их связывает друг с другом только время. Но я, кажется, обещался в гости к Гану. Посмотрим, что он скажет. Ведь он буквально носом ткнул меня сейчас...

- Итак, мы имеем дело с двумя преступниками, - закончил я свой рассказ, - и два отдельных дела. И как ты догадался?

- Твои выводы и правильны, и неправильны одновременно, засмеялся Ган, - хочешь анекдот на эту тему? Поставили как-то одного мужика судьей в городе, к нему приходят двое сутяг, один жалуется на другого. Новенький судья его выслушал, говорит - ты прав, конечно. Тогда второй начал оправдываться. Судья и его выслушал и тоже вполне согласился с его доводами - мол, и ты прав... Тогда судью-то и спрашивают, кто же тогда не прав в этом деле? А наш-то и отвечает - не прав тот, кто меня сюда судьей назначил...

- Ваши намеки мне оскорбительны, - развеселился я, - и я вызываю вас на дуэль.

- Тогда выбор оружия за мной. Предлагаю пироги - кто больше съест! Правила: обжираться до смерти одного из дуэлянтов. А чтобы продлить мучения, сейчас будет чай.

- И все-таки я жду хоть каких-то объяснений, - сказал я уже за чаем.

- Еще в спортзале я почти уверился, - начал Ган, - что мы имеем дело с двумя совершенно разными существами - больным человеком и нежитью, объединенными, однако, в этакий, так сказать, коллектив. А что может объединить столь разных существ? Ответ стар, как мир. Они должны быть разных полов. И если нападавший на пункт переливания крови был мужчина, то логично было бы предположить, что существо, нападавшее ночью на улицах, окажется женского пола.

- Ты хочешь сказать, что у них любовь? - я был потрясен.

- Да, все это уже не раз бывало. Мужчина страдает тяжелой формой нарушения обмена веществ, особенно пагубно при этом действуют прямые солнечные лучи. Зато кровь приносит облегчение. Собственно, достаточно и бычьей крови. Дать ему работу на скотобойне - и никаких преступлений не было бы. А вот женщина настоящий вампир, нежить. С набором сверхчеловеческих возможностей. Может быть, уже не одну сотню лет живет. У таких частенько теплые чувства возникают к похожим на себя. Кстати, вам ее будет трудненько взять. Передвигается быстро, как молния, живуча до невероятного, разве что серебряный меч или кинжал...

- Ну хорошо, - прервал его я, - а как сейчас быть?

- Все предельно просто, - сказал Ган, - есть отпечаток пальца, преступник только приехал в Москву, а при его совершенно специфическом внешнем виде, прямо скажем, устрашающем облике, он должен был запомниться всем, кто его видел...

- А какой он, собственно, должен иметь облик?