Записки военного альпиниста. От ленинградских шпилей до вершин Кавказа 1941–1945

Снова шпили красят и латают,

В небе над домами мессеры летают,
В верхолазов сверху бьют и бьют,
А они, трудяги, штопают и шьют,
Ремонтируют чехлы,
Обшивая все углы Куполов и шпилей…
Старые чехлы все давно уж сгнили.

М. Бобров

Ольга Фирсова до лета 1942 года работала на электростанции на Обводном канале, на расчистке трамвайных путей хлебозавода на 21-й линии Васильевского острова. Держалась она как могла. Однажды Оля встретила художницу Татьяну Визель, дочь знатока западной живописи и художника, хранителя Музея Академии художеств Эмиля Оскаровича Визеля. Таня занималась альпинизмом, парусным спортом, а жила на 4-й линии в здании Академии художеств. Оля предложила ей заняться высотной маскировкой, и Таня согласилась. Одновременно Оля сообщила в ГИОП, что в районе Пулковских высот служит ее муж, инструктор альпинизма Михаил Шестаков.

Моему тренеру по горнолыжному спорту Михаилу Ивановичу Шестакову приходилось иногда бывать в Ленинграде по служебным делам. Как-то Шестакову сказали, что его хочет видеть начальник Управления по делам искусств при Ленгорисполкоме Б.И. Загурский. В недавнем прошлом директор Ленинградской государственной консерватории, он помнил студента Шестакова как энергичного спортивного организатора и тренера и сейчас хотел привлечь Михаила Шестакова к работе по маскировке шпилей и куполов.

Шестаков сообщил Загурскому, что согласен заняться этими работами при условии, если его откомандируют из полка приказом командования. В штаб Ленинградского фронта было направлено соответствующее письмо.

Пока он занимался подготовкой лыжников-разведчиков для предстоящих операций. Занятия проводились под Пулковской горой, в зоне, не простреливаемой противником. А после занятий, отдыхая в землянке, Михаил ломал голову над проблемой первого подъема на высокий гладкий шпиль. Он уже знал, как с помощью аэростата нам удалось подвесить блок и закрепить веревку на шпиле Адмиралтейства. Но Шестаков считал, что летчик Судаков проделал слишком рискованный трюк, который не годится для постоянной длительной работы, и, думая о своих друзьях, попытался изобрести свой способ подъема на шпили.

К середине января 1942 года он теоретически разработал метод наружного подъема на высотные сооружения и производства работ без применения лесов и приспособлений. Вскоре рядового Шестакова откомандировали в Ленинград на офицерские курсы. Но из-за цинги он оказался в госпитале. Здесь его и нашло распоряжение об откомандировании из полка на маскировочные работы.

К этому времени из первой бригады маскировщиков в Ленинграде осталась только одна Ольга Фирсова, да и та больная, истощенная.

Прибыв в Ленинград, Шестаков, опираясь на палку и сильно хромая, с трудом добрался до Инспекции по охране памятников к Н.Н. Белехову. Здесь встретился с Фирсовой. На учет Шестакова поставили в штабе МПВО у полковника Трегубова. Белехов сказал, что начинать надо с маскировки шпиля колокольни церкви Иоанна Предтечи – объекта, наиболее близкого к линии фронта и потому хорошо просматриваемого врагом с Пулковских высот. С точки зрения верхолазов, этот объект был очень неудобный. Там шпиль с небольшим карнизом, потом идет башенка. Страхующие, находящиеся на башенке, не видят верхолаза и работают вслепую. Связь – голосовая. Фирсова еще не оправилась от болезни, и поэтому в помощь Шестакову были даны две физически крепкие незнакомые женщины, с которыми пришлось расстаться через два дня ввиду их полной непригодности к высотным работам. Из-за них у Оли случился срыв: она ударилась спиной о кровлю карниза шпиля, ширина которого составляла всего сорок сантиметров. И все же сумела на нем удержаться, иначе улетела бы вниз: эти подсобницы бросили страхующую веревку.

Позднее у Оли было еще падение на куполе собора Николы Морского. Но она терпела боль и продолжала работать. О переломах грудных и крестцовых позвонков Оля узнала лишь после войны. Зашивала чехлы Оля, которой Таня подавала с балкона все необходимое. Таню Визель Оля с Шестаковым жалели, потому что сердечко у нее еще до войны было не в порядке. Таня только страховала, наверх не лазила. Но подсобницей оказалась прекрасной. Хорошо знала все приемы. Оля с ней могла даже не переговариваться, хотя обычно их разделяло расстояние метров в тридцать. Уличные шумы мешали, и Оля с Таней все переговоры осуществляли веревками. Со страховкой Тани Оля чувствовала себя на высоте спокойно. И в обстрелы, и в бомбежку ничего ей не нужно было говорить, никаких давать указаний.

Затем бригада маскировала купола собора Николы Морского, восстанавливала маскировку Инженерного замка. Шестакова отвлекали несколько раз на репетиции Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича, а 9 августа 1942 года он в составе оркестра играл на знаменитом концерте в филармонии. Расскажу об этом несколько подробнее.