Записки военного коменданта Берлина

— Займитесь выполнением следующего, очень важного, повторяю, очень важного, поручения. Срочно найдите Вильгельма пика и Д. З. Мануильского и передайте им, чтобы срочно, как можно срочно, приступили готовить листовки к солдатам гитлеровской армии. В этих листовках следует растолковать солдатам врага, что у них нет иного пути к спасению своей жизни и жизни немецкого народа, как переход на сторону красной армии. Одержимого Гитлера надо покинуть, оставить в одиночестве, и война будет закончена к общим интересам и немецкого и советского народов.

Мехлис был во всех отношениях оригинальным начальником. Он был до предела резок, когда дело шло о выполнении решений ЦК. Когда дело касалось личных указаний Сталина, он был особенно пунктуален. Когда Сталин звонил ему по телефону, он вскакивал со стула и не садился до тех пор, пока разговор не будет окончен. А перед тем всех, кто был в его кабинете, взмахом руки выдворял за дверь. Мне пришлось переносить и его гнев, и его неожиданную учтивость в судьбе человека, и его поведение со спорщиком. В одном споре, где он неожиданно был неправ и стал жертвой доверчивости к избранным людям, он вытурил из кабинета всех и, положив мне руку на плечо, полчаса ходил со мной по своему большому кабинету, по-товарищески разговаривая о делах, в которых я считал себя специалистом. Но это не мешало ему вскоре разносить меня же по другому вопросу.

В одном бою, на Волховском фронте, задумка командования не осуществилась. Мехлис приказал мне идти со взводом разведчиков в бой. Это было в период проведения смердынской операции в январе 1943 года. Вместе со мной, но чуть раньше, таким же образом был направлен начальник оперативного отдела 54-й армии полковник Смирнов. Мы встретились с ним на переднем крае и, когда бой захлебнулся, укрылись в воронке от большой авиабомбы противника. Бой есть бой, и мы обязаны были делать все, чтобы двигаться вперед, и не помышлять о возвращении на командный пункт армии. Но продвинуться было невозможно. Сидим сутки. Все средства связи, которыми мы располагали — рация и линейная связь, вышли из строя. Осколками снаряда был убит радист, а другим осколком была разбита рация. Линейная связь рвалась под снарядами. На восстановлении ее мы потеряли двух связистов. Сидим, раздумываем над тем, что имеем. А имели мы настолько мало, что о продвижении вперед не могло быть и речи. Решили отойти. А в это время на КП засуетился Мехлис. Взял танк и пустился искать пропавшего начальника Политотдела армии. Вскоре встретились. И Мехлис, этот суровый человек, порой деспотичный, обнял меня и, не замечая, что я едва стою на ногах, ходил со мной около землянок КП, обсуждая итог операции. И, что поразило меня, он внимательно выслушивал мои наблюдения о поведении людей на переднем крае.

Так вот, получив это задание, я поехал искать Пика. Быстро нашел и попросил его как можно скорее принять меня. Настроение Мехлиса передалось и мне. Я вел себя нетерпеливо, как и он.

В комнате Вильгельма Пика были Пальмиро Тольятти, Георгий Димитров и Д. З. Мануильский. Я передал им разговор с Мехлисом. Пик что-то чертил в своем блокноте. Никто не задал мне ни одного вопроса. Всем было ясно, что от них требуется. Дмитрий Захарович Мануильский сидел за столом с большим блокнотом. Все смолкли, и я имел возможность поближе рассмотреть каждого из них. С Мануильским мы были знакомы еще по 1921 году, на Украине, я был в его отряде пулеметчиком. Когда листовки были готовы и переданы мне, он рассказал Пику и всем присутствующим подробности нашей украинской встречи. Я удивился, какой памятью обладал Мануильский.

В ту встречу я спросил Пика:

— Почему немецким правителям легко удается оболванивать простого немецкого человека и так прочно приковывать его к своей авантюристической колеснице?

Вильгельм Пик не сразу ответил. Он как бы ушел в себя, с ним рядом сидели его боевые товарищи по Коминтерну — Георгий Димитров, Пальмиро Тольятти, Мануильский, Пик понимал, насколько должно быть для всех важно все то, что он скажет. Потом повернулся ко мне, будто говорил: «Ведь я тебя насквозь вижу, ты хочешь сказать, почему Коммунистическая партия Германии не оказала мощного сопротивления этому фашистскому военному психозу и дала фашистам втянуть в эту войну немецкий народ, который теперь жжет советские города и села, убивает советских людей, так ведь?»

Мне показалось в его взгляде, что он читает мои мысли.