Записки военного врача

— Но тем не менее… — осторожно заметил я, поскольку уже слышал от нее, что тот госпиталь был ликвидирован через три года ввиду выполнения им своих задач.

— Конечно, мы недаром ели хлеб, — сказала Вера Алексеевна, — помогли почти всем, остальные отправились в клиники того же профиля. Но какие муки они претерпели из-за фашистов!.. И знаете, потому-то я и не могу распроститься с хирургией, она помогает в самом трудном. Потом я была хирургом военного госпиталя, хирургом поликлиники работаю до сих пор.

Конечно, тут можно было бы заметить, что хирургия сама по себе, при всех ее великолепных целительных возможностях, все же не всесильна, есть еще и физическая терапия, и фармакотерапия. Но как было не понять Веру Алексеевну Золотухину с ее неприметным и заслуживающим самого глубокого уважения подвигом всей жизни!..

Первая любовь, говорят, не вянет. Потому, видно, некоторые из моих товарищей по фронтовой хирургии, демобилизовавшись, вернулись к специальностям, полученным еще в институте. Капитан медицинской службы Д. И. Ортенберг, возглавлявшая в годы войны большой госпиталь в Москве, где лечили тяжелораненых с повреждениями конечностей, успешно применяя новейшие достижения восстановительной хирургии, оказывается, за все прошедшее время не могла забыть своих первоначальных пациентов — беспомощных детей, страдавших от различных недугов. И как только ее демобилизовали, снова стала педиатром, главным врачом детского костнотуберкулезного санатория.

— Дети страдают от болезней больше, чем взрослые, они беззащитны духовно, не понимают, что с ними, но зато как мгновенно отзываются на ласку, как чувствуют малейшие проблески выздоровления! — говорила она. А я, слушая ее, вспомнил давний спор, разгоревшийся однажды в нашем товарищеском кругу, еще когда гремели бои под Ржевом, жаркий спор о том, ожесточает война людей или нет, и снова подумал, что большинство из нас были правы, считая, что советских, настоящих людей война не ожесточает, не может ожесточить, напротив, раскрывает истинно человеческие их качества, побуждает к добрым поступкам.

Только недавно отложил в сторону свой скальпель М. Ю. Новиков, подполковник медицинской службы в отставке, заслуженный врач РСФСР, доцент, один из самых старших по возрасту моих фронтовых друзей, с которым мы свели знакомство, будучи соседями по госпиталям в городе Смоленске. Недавно ему исполнилось 80 лет. И какие то были насыщенные деянием годы, с юношеских лет отданные борьбе за здоровье и жизнь людей!

Прежде всего и больше всего вспоминает М. Ю. Новиков случаи серьезного хирургического лечения, когда решалось, быть или не быть человеку:

— Были у меня операции — чудо, когда сам не ожидал, что может ли вообще после хирургического вмешательства такой тяжелобольной выжить — и не просто выжить, а продолжать после этого свою профессиональную деятельность. Я оперировал и на сердце, и на желудке, и на легких. И все, слава богу, кончалось благополучно.

Так работал после войны этот одаренный, душевный московский хирург. Неизменным оставался его замечательный хирургический почерк во время войны, чему я многократно был свидетелем, в том же стиле продолжал он действовать до недавних лет. Право, не грех равняться молодежи по такому характеру.

К сожалению, в большинстве случаев дальнейшая судьба тех, кто лечился в госпиталях, где я работал, оставалась неизвестной, они отправлялись чаще всего завершать лечение в тылу. Но облик многих, если не всех, кого довелось лечить на фронте, — а их были в общей сложности тысячи — все же хранится в глубине памяти, возникая неожиданно то во время разговоров о тех временах, то при ночных воспоминаниях.

Одно время, несколько лет спустя после войны, меня стало огорчать, что вот не могу повидаться ни с кем из своих оперированных или леченых, узнать, как им живется-можется. Хорошо, конечно, повидаться бы. Но главное — мы вспоминаем друг о друге, особенно когда думаем об общей нашей победе, одной на всех, ради которой мы не стояли за ценой и жертвовали всем.

Статистика свидетельствует: усилиями советских медиков было вылечено, возвращено в строй действующих 10 миллионов раненых. По существу, этим было одержано 10 миллионов побед над врагом, стремившимся уничтожить советских людей, над самой смертью.

Поэтому меня всегда трогает и радует в глубине души каждая встреча с людьми, пережившими ранения, увечья, вызволенными из бед медиками и продолжающими творить жизнь, вносить свой посильный вклад в дальнейшее укрепление и украшение нашей великой социалистической Родины. Когда узнаешь из прессы, с экрана телевидения, по радио, что тот или иной товарищ, достигший больших успехов в мирном труде, перенес ранение при защите Родины, это вызывает у меня еще большее уважение к нему, поскольку, я как врач хорошо знаю, сколько страданий, выдержки, мужества таится в коротком слове «ранение». В то же время я вижу за этим словом работу медиков, весь человеколюбивый строй нашего общества и радуюсь успехам советского здравоохранения.

Послесловие