Записки Замухрышки (сборник)

Юность матери прошла под развевающимся флагом «Трудовых Резервов». В то время вся наша необъятная страна была охвачена спортом. В одной детской книжке ищут героя, совершившего подвиг, по статной фигуре и значку ГТО на широкой груди и никак не могут найти, потому что так выглядели тогда все молодые люди. Сейчас бы его отыскали в два счета.

Значок ГТО означал: «Готов к Труду и Обороне». Вот таким человеком была и моя мать. В альпинистской связке она покоряла Памир, летала на планере, прыгала с парашютом, рвала грудью ленточку в конце марафонской дистанции, совершала забеги на лыжне и делала многое другое, нашедшее подтверждение в домашнем архиве в виде грамот, значков, фотографий и газетных вырезок тех лет.

По части спортивных достижений Ларка тоже не отставала от матери. Многие из них были особо зафиксированными. Например, когда сестра училась плавать, засовывая волейбольный мяч под майку с буквой «Д» на груди и доводя себя до полного посинения и изнеможения, мать после множественных угроз сама заходила в воду, фиксировала на Лариной шее полотенце и только так могла вытащить ее из пруда. Буква «Д» на Ларкиной майке означала «ДИНАМО». В ее комплекс ГТО также входили колка дров, прыжки с крыши сарая и раскачивание на макушках деревьев. Многие спортивные достижения сестры были отмечены громадными, непроходящими до самой зимы болячками на коленках.

Но вернемся на каток. Отец сдался первым. Он примерз намертво к каталке. Я с трудом дотолкала ее до пункта проката и усадила отца в тепле пить кофе. Когда его лицо стало розоветь, а губы начали шевелиться, я поняла, что он пытается произнести. Я была с ним солидарна. Мои ноги мало того что не стояли ровно и все время тряслись в коленях, были еще белые в ступнях и синие в пальцах. Я судорожно терла их шерстяными носками, пытаясь впустить кровь, которая была где-то в моем теле еще теплой. Музыка играла, наших нигде не было видно.

Спустя часа два примчалась краснощекая мать узнать, как мы развлекаемся. Мы завыли и стали проситься домой. Ларку искали до вечера. Только сумерки и голод заставили ее появиться на горизонте.

Усталые и хорошо отдохнувшие, мы возвращались домой. Больше такого никогда не повторялось.

ИЗЯ

Первая моя учительница Анна Васильевна почти не оставила у меня никаких особых воспоминаний. Это была очень спокойная, худощавая женщина с железными зубами. Она учила нас четыре года и спокойно передала в руки учительнице математики Марии Васильевне, которая стала нашей классной руководительницей.

Марья, как мы ее звали, говорила, вернее, все время орала на нас пронзительным голосом с каким-то хохлятским местечковым акцентом. Была она, в общем, доброй, но не очень умной женщиной, я не имею в виду математику. С математикой у Марьи было все в порядке.

В нашем классе учился мальчик Изя Резник. С первых дней учебы ребята всячески изводили Изьку. Было все беззлобно, в классе никогда не было отъявленных хулиганов, никто и никогда не причинял ему боли, но для толстого, косоватого и заикающегося Изи эти приставания были мучительными.

Мальчишкам все время хотелось его валтузить, тискать, прижимать ножками стула к стене или, лучше, к доске. Между ножками он крепко застревал, и когда хотел освободиться, то начинал елозить вниз или вбок, а стул неуклонно полз за ним, придерживаемый крепкими руками. Своей спиной Изя частенько вытирал не только стены, но и доску.

Мать Изи прибегала в школу «спасать» мальчика и жаловаться на мучителей. Ничего не помогало. Мне было жалко Изю, особенно когда он отвечал у доски. Застенчивый, и от этого еще больше заикающийся, он раскачивался из стороны в сторону, да так сильно, что казалось: он может упасть прямо на пол.

Однажды наша Марья после очередного посещения Изькиной мамаши, вошла в класс и подняла нас из-за парт. Все решили, что будет очередной разнос, но то, что «отколола» наша учительница, поразило всех до глубины души. Ею было сказано дословно следующее: «С сегодняшнего дня Изю зовут не Изей, а Игорем, фамилия у него теперь не Резник, а Резников. Кто назовет его по-старому, получит двойку по алгебре в четверти». После слов Марьи класс буквально взвыл от хохота.

Бедному «Игорю» житья не стало совсем. Матери пришлось перевести Изю в какую-то другую, спокойную, школу, но где эти спокойные школы находятся, никто не знал.

Мы тогда еще не знали толком ни географии, ни истории. Мы не знали, что полное имя Изи – Израиль. Не знали и того, зачем надо было менять его на Игоря. Тогда никто не мог предположить, что спустя десятилетие страна с одноименным названием станет вдруг для некоторых моих сверстников и одноклассников вожделенной точкой на глобусе.

Мы тогда очень многого не знали. Мы еще только начинали учиться жить.

МОРСКОЙ АКВАРИУМ

Однажды отец принес с работы огромную цилиндрическую банку из стекла высотой сантиметров пятьдесят и такого же диаметра. Он сказал, что один его знакомый подарил ему морской аквариум.