Записки

К счастью, отставной фаворит скоро покинул Брюссель, где я пробыла еще две недели для некоторых сделок с моим банкиром. Мы провели это время большей частью в ботанических занятиях на соседних горах с моим приятелем Бюртенем, где встретились нам многие растения, неизвестные в России.

Из Брюсселя через Лилль я поехала в Париж, где расположилась в отеле «De la Chine». Я рада была слышать, что Орловы уже отправились в Швейцарию со всей своей свитой, за исключением Мелиссино и его жены.

С удовольствием я увиделась с Дидро, который принял меня с прежним радушием. Я также возобновила знакомство со многими другими из моих старых друзей.

Среди иностранцев в это время в Париже было много русских семейств, знакомых мне: граф Салтыков с женой, впоследствии фельдмаршал и московский губернатор; Самойлов, племянник князя Потемкина, граф Андрей Шувалов. Последний жил два года в Париже, и если бы он не оставался здесь так долго, вероятно, его уважали бы больше, потому что менее знали бы настоящий его характер.

Так как мне довелось познакомиться с этим человеком вовсе не на дружеской ноге, то я не считаю лишним дать очерк его. Это был неоспоримо умный человек, живой и удивительно плодовитый стихотворец. Он был порядочно образован, особенно хорошо знал французскую литературу, французский язык и мог по пальцам пересчитать всех французских поэтов. Но ему недоставало здравого смысла и быстроты ума. Полный самолюбия и гордости, он был надменен и груб с низшими и по закону обратного действия раболепен перед высшими, готовый боготворить всякого дневного идола. Наконец тщеславие до того вскружило ему голову, что он умер без теплой слезы даже в кругу своего семейства.

Глава XV

Свое время в Париже я проводила хуже, чем ожидала, во взаимных визитах, большей частью церемонных и, следовательно, невыносимо скучных, тем более, что я дорожила каждым днем, не думая долго оставаться на берегах Сены.

Меня много раз приглашали явиться в Версаль, но я отказывалась, говоря, что придворная сфера вовсе не моя, где я всегда считала себя простой Нинеттой. Между тем, мне сказали, что королева желает видеть меня. Я извинилась, не желая дожидаться в гардеробной на основании этикета, по которому французские перессы становились впереди иностранных посетительниц. Как статс-дама русской императрицы я не хотела унижать чести своего двора и моего очень видного положения при нем, явившись в Версаль на заднем плане.

Однажды утром, во время завтрака с Ренналем, которого я часто посещала, мадам Сабран известила меня, что королева желает увидеться со мной в Версале у мадам Полиньяк. Сюда мне и предложили прийти, на свободе побеседовать с королевой.

В назначенный день я отправилась с сыном и дочерью и нашла королеву уже здесь. Она с милой предупредительностью вышла нам навстречу и, посадив меня около себя на софе, а детей неподалеку за круглым столиком, так ласково обошлась с нами, что мы были совершенно очарованы и вели себя как дома. Между прочим она похвалила моего сына и дочь за их ловкость в танцах: она слышала, что они превосходно танцуют. «Что же до меня, — прибавила королева, — я очень жалею, что вскоре вынуждена проститься с этим любимым развлечением». — «Но почему же, мадам, вы считаете это необходимым?» — возразила я. — «Да потому, что у нас не принято танцевать женщине после двадцати пяти лет». Забыв совершенно, что королева чрезвычайно любила игру, я с истинной небрежностью придворной Нинетты сказала: «Я не понимаю смысла такого принуждения; пока есть охота и пока служат ноги, к чему отказывать себе в удовольствии, которое гораздо естественнее, чем любовь к игре». Королева вполне согласилась с моим мнением, и мы продолжали разговаривать о разных разностях. Мое неловкое замечание, кажется, не произвело впечатления на государыню.

Не то было в высшем парижском обществе. На другой день не было ни одного кружка, где бы не толковали о моем промахе. Тем более я досадовала на свою ошибку, которая, впрочем, приобрела мне популярность во всех столичных котериях: в ней видели упрек самой королеве.

Мы возвратились домой в одной из придворных карет. Позже где бы мы ни встречалась с мадам Полиньяк или Сабран, я всегда получала от них вежливое приветствие со стороны королевы, которая предоставила моему сыну случай видеть сен-сирское заведение, закрытое для большинства посетителей.

Дидро, несмотря на упадок своего здоровья, каждый день бывал у меня. Утреннее время мы проводили в обзоре произведений лучших артистов, исключая только те дни, когда сын занимался математикой с учеником Д'Аламбера или танцевал с Гарделем. Вечера, когда оставалась дома, я проводила в кругу наших знакомых.

Гудон, скульптор, отнял у меня немало времени, снимая с меня по желанию моей дочери бронзовый портрет во весь рост. Когда он был окончен, я заметила артисту, что он слишком польстил оригиналу: вместо простой Нинетты он превратил меня в пышную французскую герцогиню, с голой шеей и прилизанной прической.