Записная книжка Дэша и Лили

Перед фильмом начался показ рекламных роликов, и пока Бумер таращился на «эксклюзивные анонсы» детективных сериалов для кабельных каналов, где играли так себе звезды восьмидесятых, мне наконец удалось прочитать воспоминание Лили. Бумеру бы понравилась история Визгли, вот только он бы ее пожалел, а я же знаю правду: странной девочкой быть куда как круче. Мне безумно импонировало несколько извращенное чувство юмора Лили. Она казалась мне ироничной, резковатой, сексуальной и шальной. Я бы дал ей прозвище Пряность Лебкухен. К тому же, бог ты мой, ее печенья до того вкуснющие, что так и тянет пожелать на Рождество: «Еще печений!»

Но нет. Лили велела не умничать, и, хотя такой ответ был бы искренним, боюсь, она приняла бы его за шутку или, хуже того, за подлизывание.

Непростой вопрос она задала. Особенно учитывая то, что мне приходится сдерживать сарказм. Ведь руки так и чешутся написать пафосный ответ, который любят на конкурсах красоты: «Мира в мире!» Но при этом, конечно же, как-нибудь скаламбурить: «пира в мире», «мира в тире», «сыра Фире» и тому подобное. Также можно было бы разыграть свою «ах ты сиротинушка» карту и пожелать моей семье воссоединения, но на сегодняшний день это было последнее, чего я хотел.

Началась «Братва». Местами она была очень даже забавной, к тому же я ценю иронию, без которой не обходится практически ни один анимационный диснеевский фильм. Но любовная линия хромала на обе ноги. После всех мало-мальски феминистично настроенных героинь дамочка в этом мульте оказалась пустышкой. В буквальном смысле этого слова. Она представляла собой чистый бумажный лист. Пусть она и могла сложиться в бумажный самолетик, чтобы отправиться со своим степлером-бойфрендом в романтический полет по волшебному конференц-залу, и довольно бойко противостояла в финальной сцене злополучному охраннику… но меня она не особо впечатлила. А вот Бумер, степлер и большинство детей в зале были от нее без ума.

Может, мое рождественское желание – кого-то себе найти? Как степлер бумагу. А может, я сам – бумага, и мне как раз нужен степлер? Или я штемпельная подушка, влюбленная в степлер, но не сумевшая завладеть его вниманием. До сей поры я встречался лишь с точилками для карандашей (если не считать Софию, которую можно сравнить с мягким ластиком).

А не поразмышлять ли над тем, что мне действительно хочется на Рождество, в музее мадам Тюссо? Очереди из туристов, фоткающих восковые фигуры, способны подстегнуть чье угодно воображение.

Я знал, что Бумер не откажется от экскурсии, поэтому, как только степлер со своей бумаженцией обрели счастливый конец и на экране пошли титры (под приятный голос Селин Дион, поющей «You Supply My Love»), я потащил друга из кинотеатра на Сорок вторую улицу.

– Откуда тут столько народу? – спросил Бумер, проталкиваясь сквозь толпу.

– Бегают по магазинам, – объяснил я.

– Уже? Не рановато ли для возвращения покупок?

Реально не понимаю ход его мыслей.

В музее мадам Тюссо я был всего раз, в прошлом году. Мы с друзьями тогда пытались установить мировой рекорд по количеству неприличных снимков с восковыми фигурами знаменитостей и исторических личностей. Не буду врать, фотографироваться в непристойных позах с кучей восковых фигур было нервозно. Особый мандраж вызвал Николас Кейдж, от которого у меня и в реальной жизни мурашки по телу. Моя подруга Мона хотела задействовать снимки в своем выпускном проекте, да и охранники не возражали против этого непотребства: им главное, чтобы не было физического контакта. Я тогда изложил подруге одну из своих теорий, что мадам Тюссо затеяла всю эту эпопею с восковыми фигурами ради создания воскового борделя, чьей владелицей впоследствии и стала. Мона пришла от идеи в восторг, однако доказательств мы не нашли и к проекту приплести ее не смогли.

Вход охраняла восковая копия Моргана Фримена. Может, это что-то вроде небесной кары? И каждый раз, как какой-нибудь актер, обладающий хоть каплей таланта, продает свою душу, чтобы заблистать в голливудских кинокартинах, не имеющих никакой социальной ценности, его облик моментально запечатлевают в воске и выставляют в дверях музея мадам Тюссо? А может, руководство музея просто просекло, что все любят Моргана Фримена. Кто ж откажется сфоткаться с ним перед тем, как войти в сам музей?

Забавно, но следующими двумя восковыми фигурами были Сэмюэль Л. Джексон и Дуэйн «Скала» Джонсон, что лишь подтверждало мою душепродажную теорию. А еще возникал вопрос: работники музея спецом держат все чернокожие фигуры в вестибюле? Очень странно. Бумер, похоже, этого не заметил. Он вел себя так, словно попал на парад знаменитостей во плоти и крови. Друг встречал восторженным возгласом каждую новую фигуру… «Вау! Это Холли Берри!»

Мне же хотелось кричать благим матом на цену за билет. Пришлось раскошелиться на двадцать пять баксов. Нужно не забыть сказать Лили, чтобы в следующий раз, когда ей захочется отправить меня полюбоваться восковой фигурой Честного Эйба, она клала в записную книжку наличные на расходы.