Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны

Генерал-лейтенант барон Кодама напоминает своей наружностью английского генерала сэра Михаила Биддульфа (Sir Michael Biddulph) в миниатюре. Многие из британских офицеров заметили это сходство. Он говорит только по-японски и не ведет роскошной общественной жизни, как Ойяма, и его редко приходится видеть на собраниях высшего токийского общества. Однако благодаря исключительно счастливым обстоятельствам я имел высокую честь быть приглашенным к обеду в его частном доме, что в Японии служит более редкой формой любезности, чем банкет в официальном помещении хозяина. Банкеты аккредитованным в Японии иностранцам даются очень часто. Пожалуй, даже слишком часто для людей, любящих покой. Банкеты эти совершенно то же, что мы в Индии называем burra khanas, очень утонченные, но и очень официальные. Я предполагаю, что правительство платит за еду, напитки и музыку. Приглашенные размещаются по рангам самым строжайшим образом. Естественно, что гостю на этих торжествах представляется очень мало вероятия завязать новую дружбу, влюбиться или сделать что-либо помимо еды, питья и курения, совершенно так же, как если бы он присутствовал на парадном обеде под председательством лорд-мэра Лондона.

Если иностранцу, постоянному жителю Японии или путешественнику, удается проникнуть за пределы официальных банкетов или клубных обедов[10], то он может назвать себя особенно счастливым.

Еда, напитки и курение, по моему собственному опыту, не оставляют желать ничего лучшего; но во всех других отношениях щедрое и общее для всех гостеприимство официальных торжеств не может быть сравнимо, по моему мнению, с очаровательной любезностью частного лица. Как в данном случае, так и всегда, когда мне приходилось встречать генерал-лейтенанта барона Кодаму, он поражал меня своим сильным чувством юмора, быстротой и находчивостью возражений и самым заразительнейшим сердечным смехом. В то же время я не могу отрешиться от мысли, что, разговаривая и восхищаясь блестяще воспитанным современным человеком, я нахожусь лицом к лицу с самым ярким представителем Востока, азиатом из азиатов. Я не поместил бы этого даже в своем дневнике, если бы я думал, что подобная оценка может быть принята близко к сердцу или вызвать возражения. Я думаю, что она только доставит удовольствие. Действительно, я могу утверждать, что японские идеалы, в особенности же их взгляды, настолько отличаются от европейских и американских, что иностранец имеет право личной критики или описания, не опасаясь причинить этим неприятность, конечно в том случае, если критика не явно злонамеренна.

Генерал Кодама обладает необыкновенно большим тактом, которым он широко пользуется. Несмотря на его добродушие и непринужденные шутки и манеры, он был всегда настолько осторожен и серьезен, что про него никогда не сплетничали. Это должно служить особенной похвалой для выдающегося человека в Японии, стране, где пресса превзошла даже американский журнализм в старании посвятить публику в подробности частной жизни и готова к инсинуациям даже при самом малейшем к тому поводе. Его постоянная должность — губернатор Формозы, где он казнил несметное число разбойников и дикарей и установил в конце концов финансовое равновесие. Рассказывая мне об этом, он, казалось, с большим удовольствием вспоминал, как он рубил головы, чем о приведении в порядок финансов страны. Он принадлежит к древнему феодальному клану Чиозу (Chiosu), который даже в современные демократические дни приносит свою пользу.