Читаем Записные книжки полностью

Записные книжки

Посмотрите, до какой нелепости доходят наши газеты: «С.-Петербургские Ведомости», № 220, 11 августа, сопоставляют патриотическую песню, сочиненную князем Черногорским, и песню турецкую. Про первую говорят: «Гимн черногорцев, преисполненный рыцарского великодушия и глубокочеловечного чувства». Про другую, то есть турецкую – «вопли дикой свирепости и жестокого изуверства».

Вся разница в гимнах заключается в следующем: сербы алчут турецкой крови, турки – сербской. Сербы поют: «Раны моей души будут исцелены турецкой кровью»; турки поют: «Омочи в сербской крови свой меч».

Не много рыцарства и человечности и там, и здесь, а одна человеческая кровожадность, которая, к прискорбию, свойственна всем народам, когда они враждуют и воюют между собой. Тут турки – те же христиане, а христиане – те же турки.

В литературном отношении в турецкой песне более поэзии и силы, нежели в сербской. Например: «Наглость гяуров возносится до седьмого неба. Их вой, когда они лают на луну, проникает до престола Аллаха». Лают на луну очень поэтически выражает прозвание, данное турками гяурам. «Блаженно улыбайся, когда среди битвы твой дух отделится от тела». А вот это почти рыцарски: «Не плачьте над нашими трупами и оставляйте их на поле битвы, чтобы они распространяли чуму в логовищах гяуров». Поэзия свирепая, но поэзия. Есть что-то в этом роде у Мицкевича, в поэме «Валленрод».

* * *

Как с приближением зимы Цветок спокойно умирает.Ему природы благ закон,Ему природа – мать родная:Еще благоухает он,Еще красив и увядая.

Начало стихотворения, которое я написал, то есть надумал, минувшим летом (1876) в вагоне, когда ехал из Гамбурга в Эмс. Есть и конец, но пока не нахожу его ни в памяти, ни в бумагах.

Читал я его Гроту в Гамбурге, и, кажется, был он им очень доволен. Много подобных стихов у меня пропало, которые я мысленно сочинял в прогулках и езде – и не успел записывать. Беспечность и лень всему этому причиною. Дело в том, что я люблю творить и охлаждаюсь к сотворившемуся.

* * *

Стихи Хемницера с одноглагольными рифмами можно иногда сравнить с подмоченным порохом. Стих осекается. Восприемный Грот слишком снисходителен и пристрастен к своим крестникам. Издание Державина и Хемницера – труд почтенный и в русской литературе небывалый. Но в поэтах своих хвалит он часто то, что вовсе недостойно похвалы. Поэт, великий поэт Державин опускается нередко до Хвостова, если не ниже. Хемницер иногда вял и пуст до пошлости…

Эти строки написаны карандашом, дрожащим почерком, во время предсмертной болезни автора, и были его последними строками.

Примечание издателя 1886 года.

Именной указатель

Адлерберг Николай Владимирович (1819—1892) – 482, 597

Адлерберг Александр Владимирович (1818—1888) – 483, 509, 630

Аксаков Константин Сергеевич (1817-1860) – 315, 565, 594 Александр I (1777—1825) – 38, 40, 44, 45, 55-57, 62, 71, 82, 85, 88, 91, 93, 96, 126, 130-132, 134-139, 149, 151, 166, 167, 172, 181, 183, 185, 575, 613, 632, 633, 644

Александра Иосифовна, великая княгиня (1830—1911) – 532, 617, 630, 652

Александра Федоровна, российская императрица (1798— 1860) – 231, 311, 421, 422, 588, 590, 610

Анна Федоровна, великая княгиня (1781-1860) – 577, 584, 602, 617

Апраксин Александр Иванович (1782-1848) – 552, 553, 589

Апраксин Василий Иванович (1788-1822) – 40, 41, 52, 53, 311, 312

Аракчеев Алексей Андреевич (1769-1834) – 57, 59, 60, 86, 138, 139, 645

Бабст Иван Кондратьевич (1823-1881} – 591, 592, 596 Багратион Петр Иванович (1765-1812) – 89, 175

Байков Лев Сергеевич (1779—1829) – 52, 205-208

Байрон Джордж Гордон (1788— 1824) – 58, 59, 335, 351, 392, 422, 466, 469, 483, 490, 652

Балашов Александр Дмитриевич (1770-1837) – 126, 127

Баратынский Евгений Абрамович (1800-1844) – 159, 160, 247, 261, 407, 596, 652

Бартенев Петр Иванович (1829-1912) – 359, 593, 642