Записные книжки

Сослагательное наклонение.Американские писатели употребляют его гораздо чаще, чем мы. Думается, в силу привычки оно кажется им естественным, нам же всегда видится в нем оттенок педантизма, при всем том я не замечал, чтобы они употребляли его в разговоре, — по-моему, в школе им внушили, что сослагательным наклонением следует пользоваться при письме. Из этого я вывожу, что к языковому педантизму, вдалбливаемому в нас, учителей понуждает неряшливая и неправильная речь, присущая, как правило, их ученикам.

Но они плюют против ветра: сослагательное наклонение при последнем издыхании, милосерднее было бы не длить его муки. В конце концов, писатель исходит из обычной речи, и не следует забывать, что небрежность и неправильность, которые режут ухо педагога, порождают удачные обороты и колоритные речения. Любой американец, будь то мужчина или юнец, скажет не: «Я наведаюсь к вам, если мне доведется быть в городе», а: «Буду в городе — заскочу к вам». Хорошо бы и писать так. Конечно, вовсе не просто решить, когда правильному слову или выражению следует предпочесть расхожее*.

Думаю, разумный писатель употребит слово покороче, другое же оставит прозябать в неупотреблении.

* * *

Если романист не заставит поверить себе, плохо его дело, но если он во всем достоверен, более чем вероятно, что он скучноват. Именно полная достоверность — по меньшей мере одна из тех причин, из-за которых читатель обращается к детективной литературе. Она держит читателя в напряжении, возбуждает его любопытство, щекочет нервы, и в благодарность за все это читатель не очень-то требует от писателя правдоподобия. Читатель хочет знать, кто убийца, и готов принять на веру самую маловероятную и немыслимую причину, побудившую убийцу пойти на преступление.

* * *

Писателю нет нужды есть всего барана целиком, чтобы описать, каков вкус баранины. Вполне достаточно съесть баранью котлетку. Но ее съесть надо.

* * *

Нам привелось заночевать в небольшом техасском городке. В нем обычно останавливались те, кто пересекал Америку на машине, и гостиница была полным-полна. Все рано легли спать. В десять часов дама в одном из номеров заказала разговор с Вашингтоном. Стены в гостинице тонкие, и каждое слово слышно. Она просит соединить ее с майором Томпкинсом, при этом номера его телефона она не знает. Сообщает телефонистке только, что он работает в Военном ведомстве. Ее соединяют с Вашингтоном, но когда телефонистка говорит, что не может найти майора Томпкинса, дама взвивается и заявляет, что в Вашингтоне буквально все его знают. У нее очень важное дело, говорит она, и ей во что бы то ни стало необходимо переговорить с ним. Связь прерывается, через несколько минут она снова заказывает Вашингтон. И проделывает это каждые четверть часа. Распекает местную телефонистку, клянет эту чертову дыру, куда ее занесло. Распекает вашингтонскую телефонистку. Кричит все громче и громче. Никто не может заснуть. Возмущенные жильцы звонят ночному администратору, он поднимается к ней в номер и пытается ее утихомирить. Мы слушаем, как она злобно огрызается в ответ на его мягкие увещевания; он, так ничего и не добившись, уходит, а она снова принимается названивать на телефонную станцию. Звонит без передышки. Вопит. Взбешенные мужчины в халатах и встрепанные дамы в пеньюарах выскакивают в коридор, барабанят в дверь, требуют, чтобы она прекратила звонить — они не могут заснуть. Она огрызается с такой словесной изощренностью, что дамы приходят в ярость. Снова обращаются к администратору, и тот, не зная, как быть, посылает за шерифом. Шериф является, но и он ничего не может с ней поделать и в полной растерянности посылает за врачом. Она тем временем все названивает в Вашингтон, обзывая телефонисток последними словами. Является врач, и посмотрев на нее, пожимает плечами и говорит, что ничем помочь не может. Шериф просит его увезти ее в больницу, но по непонятной мне причине врач отказывается принять какие-либо меры: связано это с тем, что раз она не в своем уме, как в один голос утверждают доведенные до белого каления жильцы, попечение о ней придется взять на себя округу, а она в этом штате лишь проездом. Она продолжает названивать. Вопит, что ей необходимо поговорить с майором Томпкинсом: это вопрос жизни и смерти. В конце концов его разыскивают. Уже четыре часа утра, и всю ночь ни один человек в гостинице не сомкнул глаз. «Вы разыскали майора Томпкинса? — спрашивает она телефонистку. — Вы уверены, что это именно он? Он на проводе?» И тогда с лютой злобой, медленно роняя слова, чтобы придать им вес: «Скажите — майору — Томпкинсу — что — я — не желаю — с ним — разговаривать!» И швыряет трубку.

* * *