Запойное чтиво № 1

Они звонят по телефону в три часа ночи и ставят перед фактом, что в два часа дня у них состоится встреча с премьер министром или президентом, министром иностранных дел или Господом Богом, поэтому абоненту нужно быть в форме. Срочно! Немедленно!! Безотлагательно!!! Да, запой. Ну и что? Всего-то два месяца попил. Мелочь, ерунда для молодого, растущего организма.

Сонный нарколог, с трудом ориентируясь в пространстве и времени, пытается робко возражать. Но разве можно противостоять бульдозеру?

— Через одиннадцать часов я должен быть на приёме у президента.

— Исключено.

— Доктор, очень нужно.

— Так сколько же времени вы пили?

— Два месяца и ещё пару недель.

— Вы себя в зеркале видели?

— А что? Меня уже и по зеркалу показывают? — отшучивается большущий человек.

Нарколог вынужден вылезать из тёплой постели и пилить на другой конец Москвы, чтобы выводить из запоя очередного чиновника. (Что поделаешь — это его работа). Дверь открывает, как правило, сам «именинник». В его глазах можно утонуть — так они обычно залиты, выхлоп от него такой, что растения в горшках гибнут на корню, но чиновник созрел для лечения.

После капельниц, плазмофереза и гемосорбции большой человек приобретает более или менее товарный вид, чем он моложе, тем ему, естественно, легче. Но если ему больше сорока пяти лет, (а таких чиновников подавляющее большинство) бедный человеческий организм бунтует и не прощает эксплуатации в подобном экстремальном режиме. Молниеносное выведение из запоя — удар по всему организму и после такой встряски хорошо бы отдохнуть и восстановиться. Ничего подобного, после приёма у президента, большие чиновники сразу же начинают трескать спиртное снова. И не докажешь им ничего, и не поспоришь с ними, они самые умные, облечённые властью и полномочиями. Вот только живут недолго.

Несгибаемые ветераны

(Да уж, обмыли пяточки)

У меня есть собственная книга рекордов Гиннесса. В ней записано, кто из пациентов, сколько не пил. Если обращавшийся за помощью находился в ремиссии больше трёх лет — милости просим, поставить в книге свою закорючку. Не надо размазывать сопли и слюни, дескать, спасибо, доктор, я замечательно себя чувствую и прочее. Коротко и ясно: я не пил десять лет и подпись. Так вот в моей книге есть ремиссии, и пять лет, и семь, и девять, и десять, и пятнадцать.

Но пальма первенства, безусловно, принадлежала Герасимычу, который обсыхал двадцать два года. В пятьдесят лет он завязал с огненной водой и до семидесяти двух её даже не нюхал. Окружающие давно уже привыкли, что дедушка всегда трезвый и вменяемый, но вот у бабушки стала свербеть одна навязчивая мыслишка, что семья должна обмыть пятой внучке пяточки, и Герасимыч должен непременно принять в этом участие. Четырём внукам дед ножки не обмыл, просквозил, но уж за внучку просто обязан поднять двести грамм. Дедушка долго отнекивался и отбрыкивался, но бабка была непреклонна — пьют все. Каждый должен принять участие в обмывке ножек у ребёнка. Каждый. Ладно, настояла на своём. Праздник удался на славу: Герасимыч выпил три стопаря самогонки, с непривычки его быстро развезло, и он отправился спать под смешки разгорячённой родни. Среди ночи дедушка проснулся и рванул к ларькам догоняться. Он внезапно почувствовал чудовищное влечение к спиртному, «как будто в бане плеснули из ковшика на каменку, аж всё зашипело». Деда ловили всей семьёй три недели, а он пил в чёрную, ночевал на чердаках и в подъездах, на скамейках и в песочницах. Благо, запой пришёлся на лето, да и кое-какой запас здоровья дедушка за двадцать два года трезвости всё-таки набрал. Когда же его, наконец, отловили, он принялся дубасить свою старушку, а также всех родных и близких, кто под руку попадётся, горланить советские, жизнеутверждающие песни и разминаться дочкиными духами. Насилу его угомонили и привели на повторную кодировку.

Наркологи знают, что влечение и толерантность заднего хода не имеют. (Это как кнопку «стоп» нажать на медиа плеере, фильм пойдёт ровно с того же места). Так и толерантность, увы, замирает на определённой дозе. Курильщик, который не курил десять лет и развязал, будет также, как когда-то высаживать по две пачки сигарет, а не парочку в день. Выпивальщик, отдохнувший пять годков, снова выдует свой законный литр водки, а не сто грамм.

Милые лжецы