Запомни это число!

– Не спешите, Юрий Палыч, – по-домашнему безобидно сказал он. – Я по серьезному делу.

– А что случилось, какое дело? – дверь медлила захлопнуться, в темной щели любопытством светился глаз. Жаль, кусачки с собой не захватил, которыми можно якорные цепи перекусывать, или ворота Зимнего Дворца штурмовать. Драма улыбнулся, приподнял официальную папку.

– Может, все-таки откроете? Надо кое-что подписать.

– Ничего я подписывать не буду! – категорически предупредил Ломов.

– Дело ваше, а вдруг передумаете.

– А в чем все-таки дело? – не унывал Ломов, опухшие глаза которого ощупывали дубленку Драмы. Спросонья человек, плохо видит? Вилки нет, веки ему приподнять.

– Чтобы у вас претензий потом не возникало.

– Претензий не имею, – осторожно сказал Ломов. – А каких претензий?

– Через порог будем говорить? – Драма в сомнении посмотрел на соседние по площадке двери, чуть понизил голос. – Дед вашего сына умер, по материнской линии. Борис Юрьевич Ломов ваш сын, правильно? А деньги в Австралии. Юридические тонкости, понимаете, надо разобраться.

– Момент! – заинтересовался Ломов. – Один момент.

Дверь закрылась, щелкнула, и распахнулась настежь. Сразу бы так!

Освободившись от верхней одежды и надев тапочки, предупредительно поданные хозяином, Драма вошел в гостиную и для приличия, чтобы расположить Ломова, ахнул. Стены до потолка были увешены и заставлены иконами. Золотые и серебряные оклады, лампадки, бронзовые подсвечники с канделябрами.

– Внушительно, – сказал Драма, осматриваясь. – Хоть молебен проводи! Страсти Христовы. А снаружи обычный дом! Куда прикажете?

Он направился в единственное кожаное кресло, глубиной похожее на ущелье, но Ломов его остановил, указал на раскладную софу, которая при желании могла превратиться в корабль или аэроплан.

– Сюда, пожалуйста! Здесь вам будет удобней. Извините, как вас?..

– Валерий Петрович, – Драма сел, положив папку рядом, еще раз осмотрелся. – Неужели сами все собирали? Я не знал, что в нашем городе такая коллекция.

– Вы тоже коллекционер? – заподозрил Ломов, который еще не успел опуститься в кресло, и при неудачном ответе, пожалуй, мог расстроиться. Дяденька здоровый, мысленно балагурил Драма. Надо было пистолет захватить, кто знает нынешних коллекционеров с их деточками, бандитами. Сыночек, небось, в папу пошел, яблочко от яблони недалеко падает. Может, душегубы церкви грабят. Последнее время что-то батюшек часто убивают, милиция с ног сбилась.

– Что вы, Юрий Палыч. Я мирный прихожанин. Люблю на досуге, знаете, Божий храм посетить, в грехах покаяться. А вам ходить не надо! С кровати встал и молись.

Богомольный адвокат? Это же выдумать надо, какой цинизм, однако Ломов успокоился.

– Чай, кофе… Может, коньяку?

Упоминание о неведомом наследстве, к которому он может иметь косвенные претензии, вдохновил хозяина квартиры на невиданное гостеприимство, можно сказать, пиршество. Драма озорно махнул рукой.

– А, давайте!

Тут же из небольшого бара, встроенного в иконостас, появились серебряные рюмочки и загадочная старинная бутылка с вензелями, початая. Под кофе и коньяк, отдаленно напоминающий болгарский бренди, начался разведывательный разговор. Ломов в домашнем пуловере, в трико и тапочках на босу ногу, сидел в кресле, с которого так любезно прогнал гостя. Они курили под иконами, выпили по крохотной рюмке коньяка, причастились, пора к делу, чего тянуть. Хозяину не терпелось услышать про сказочные богатства Али Бабы и сорока разбойников, скончавшихся почему-то в далекой Австралии.

– Итак? Я вас слушаю.

– Собственно, речь вот о чем, – Драма положил руку на папку. – Скончался бизнесмен русского происхождения. Завещание составлено замысловатым образом, но прежде хотелось уточнить детали. Ошибки случаются. Ломов Борис Юрьевич. Это ваш сын, подтверждаете?

– Если вы сюда явились, то надо думать, не случайно. О какой сумме речь?

Драма покачал головой.

– Я представляю интересы юридической фирмы, это сведения конфиденциальные. Если поможете разобраться, пойду навстречу, и вероятно смогу быть полезен. Между нами, хорошо? Несколько миллионов долларов, – он подмигнул. – Еще по рюмочке?

Гадость болгарскую пить не хотелось, а вот хозяину не помешает. Ломов сосредоточенно кивнул, налил еще по рюмке.

– А как зовут? Дедушку, который умер.

– Лео, точнее… – Драма помолчал. – Леонардо. Фамилия вам ни к чему.

– Валерий Петрович! – Ломов поднял рюмку. – Дедушка Бориса, по имени Леонид, давно на войне погиб, полвека назад! Не сходится.

– Как видите, не погиб, а скончался в своей кровати, – Драма сочинял на ходу и радовался, что выдуманное имя совпало. – Он попал в плен, сменил имя и фамилию, отсюда и путаница. Вашу бывшую супругу, мать Бориса, как зовут?

– Лариса Игнатьевна! Вы должны знать?

– Это я как раз знаю. Прекрасно знаю, иначе бы вас не нашел. Завещание оформлено на нее. И ближайших родственников, в равных долях. Вот и выясняю. Вы давно развелись?

– Лет двадцать тому, вместе почти не жили. Она из деревни, училась тут. Студентами были.