Запомни, ты моя (СИ)

Удар в челюсть был отличным окончанием эмоционального вечера. Артур буквально сдирает со стула свой пиджак и тут же прикладывается к телефону, перед этим прошипев.

— Ты пожалеешь об этом! Диана! Сколько я буду до тебя дозваниваться? — орет он тут же в трубку. — Мне плевать! Живо домой!

Я стираю кровь с губ, смотря вслед теперь уже точно бывшему другу. Все-таки политика единственное, что нас связывало. Потом поднимаю взгляд на совершенно спокойного Камиля.

Вот уж кому действительно дела нет до всех этих разборок. Его отец скоро будет тянуть его в семейный нефтяной бизнес, так что пока он просто прожигает свою жизнь. Неся ответственность разве что за меня.

— Отвези меня к Аленке. Хочу ей кое-что показать.

— Твой болт она уже видела, — смеется друг, но я таинственно улыбаюсь.

— Возможно, свидетельство о разводе позволит мне снова его ей продемон… продемонстр… демон…

— Да понял, я понял.

Глава 34. Алена

Кроватка идеальна. Она даже в интерьер простенькой студии вписалась как надо. Пусть еще рано, но я уже сейчас хочу купить балдахин и повесить над кроваткой, чтобы защищать малыша от пыли и лишних звуков. Ждать не вижу смысла, поэтому надеваю обувь и нажимаю кнопку, чтобы вызвать лифт.

Но двери неожиданно открываются, а на пороге появляется Диана.

Не то чтобы я была против ее компании, просто последний час разговор не клеился, да и вроде как попрощались.

— Знаешь, — стоит она, переминаясь с ноги на ногу. — Ты первая за много лет, кого действительно интересует то, что я рассказывала. Это как обезболивающее после затяжной мигрени, понимаешь?

Я только открываю и закрываю рот, не понимая, как себя вести. Но судя по взгляду, Диане просто необходима пара лишних ушей. Так что останавливаю двери, которые вознамерились закрыться и спешу зайти внутрь. Теперь идти за балдахином нельзя, так что я просто пожимаю плечами.

— Я собиралась ноги размять, составишь мне компанию?

Диана расцветает. Но говорить начинает, когда мы доходим до ближайшего парка. И с каждым словом ненависть к Артуру Звонореву возрастает с новой силой. Можно делать больно физически, можно насиловать, можно унижать поркой, но самое худшее, что может делать человек с другим, это ломать его любовью.

— Мне по инвалидности полагался лицей. Место выбили. Но было оно только в первом, а он считался самым элитным. Этакий эквивалент животного мира, где я была самой последней в пищевой цепочке. Меня, конечно попытались, одеть соответствующе, но я все равно не вписывалась. Там были и Никита с Камилем, и Вика с Надей. А еще там был Артур. К одиннадцатому классу он перевлюблял в себя каждую девочку класса. У него были свидания даже с Надей и Викой, но те быстро его раскусили. Мне же не было до всех них никакого дела. Я училась, помогала маме в магазине, снова училась. Не знаю, может Артура задело, что я вообще не обращаю внимания на его шутки и не реагирую на шлепки по заднице. Я не могу сказать, что он совсем мне не нравился, просто я адекватно воспринимала себя. Где он с его именитыми друзьями, и где я. Но все изменилось, когда он пригласил меня на свидание. Я сначала подумала, что это шутка какая-то, а он начал убеждать, что я всегда ему нравилась и только сейчас он набрался смелости.

— Ты повелась?

— О да, я просто растворилась в нем, в этих трех свиданиях, где он умело жонглировал словами и касаниями. Если честно, уже тогда я придумала имена нашим детям и даже сочинила для Артура стихи.

— Что он сделал? — холодеют мои руки.

— Зачитал его перед всем классом. Вот смеху-то было, — грустно усмехается она, а мне страшно становится, что и Никита смеялся.

— Его остановил Никита. Забрал стих, отдал мне и отправил домой. Как было бы проще, полюби я его, — улыбается она, а у меня сердце болезненно сжимается. Будь у Никиты такая невеста как Диана, я бы умыла руки при первой встрече. — Шучу, конечно, Никита принадлежал Наде, а она обычно не церемонилась с соперницами. Через месяц все поросло беленой, и все забыли про меня. Я занялась учебой, готовилась к экзаменам и почти не плакала. Только на выпускном позволила себе скупую слезу о том, что больше его не увижу, больше он меня не поцелует. Но он заметил. Был злой, пьяный и даже поиздевался надо мной. Ничего нового. Но когда я уже собралась уходить, прямо спросил, люблю ли я его. А я не стала врать. Собственно, он тут же меня поцеловал и поволок в туалет, где и лишил девственности.

Я останавливаюсь на мостовой, чтобы отдышаться. Не знаю от чего больше. От долгой ходьбы или истории, которая пахнет протухшей рыбой.

— Вы стали встречаться?