Запорожская вольница

…К великой чести на Дону все жили вместе. Так было в старину. Потом ситуация изменилась. К пришлым с украинских земель донские казаки нередко относились подозрительно, называли бурлаками и даже считали низшим сословием. В 1755 году войсковой атаман даже издал приказ, в котором говорилось, «чтобы казаки как сами, так и дети их на беглых и на протчих малороссийских женках не женились». Мне рассказывали, что неряшливых, вялых девок нередко называли хохулями. Украинцы в долгу не оставались. Одна старая казачка с хутора Дубравного, вспоминая свое детство, рассказала мне, как украинская детвора дразнила казачат: «Казак, казачюра, казак ночи не чула». Это был намек на то, что казаки на своей земле трудились до седьмого пота, в то время как безземельные украинцы (на Дону. – Примеч. ред.) в основном батрачили, работали по найму, занимались ремеслом. Почему же произошло это расслоение? Что повлияло на донцов? Откуда их нетерпение к чужакам? Ведь издревле донская вольница, как и запорожская, принимала всех в свои ряды, уравнивая в правах даже людей другой веры. На мой взгляд, ситуация изменилась, когда границы Российской империи значительно расширились и Войско Донское попало в полное подчинение к царскому правительству. Запорожское же казачество в то время еще оставалось относительно свободным. Возможно, опасаясь распространения «самостийных» запорожских идей среди донцов, которые продолжали дружить с сечевиками, центральное правительство всячески старалось оградить донских казаков от контактов с их днепровскими братьями, поощряло донскую обособленность, возвышало и даже поэтизировала образ служивого казака, готового сложить голову на поле брани за веру, царя и Отечество. Все это история, далекая старина. Однако и гнездышко в памяти, для кого-то напоминание, кому-то урок.

…Много по пути нам встречалось казацких крестов, могил, памятных знаков и обелисков. Запомнился недавно установленный в Новочеркасске на майдане рядом с храмом памятник примирения и согласия. На мраморной плите выбиты слова: «Во имя памяти о прошлом, во имя настоящего и будущего казачества мы пришли к примирению и согласию. Слава Богу, мы казаки». У казачества и на Днепре, и на Дону, и на Кубани, и даже на далеком Амуре много общего. Под этой надписью, не сомневаюсь, мог бы поставить свою подпись любой, кому сегодня дорога казацкая история и романтика.

Вояж к Таману

…Мы съехали с трассы и вместе с велосипедами утонули в маковом красноцветье. Оно – на обочинах, в посадках, на заросших травой буграх, посреди пшеничных полей, за которыми вдалеке над сиреневыми сопками плывут белые облака. Конец мая – по берегам моря тепло, солнечно, временами в меру дождливо. В густой траве легко выхватываешь и желтую сурепку, и белые ромашки, и голубые васильки. Жизнь привычно мчит нас по серым и гладким асфальтовым протяженьям. Не остановишься, не свернешь, не оглядишься по сторонам. А на обочинах наливаются зеленым соком травы, пестреют букеты полевых цветов и алеют маки. Бесконечно волнующее диво первозданного радужного разноцветья. В нем тайна сотворения мира и трепетная радость его первых шагов… Мы оторвались от гудящей магистрали и, свернув на обочину, полыхающую маками, легко проделали эти шаги.

Шаги к истокам, преданиям, к следам, что оставили в далеких землях мои чубатые предки. Именно за этим я и приехал на Кубань. Все привычно было здесь и узнаваемо. И степь, и пшеничные поля, и уютные балочки, и травы, и посадки. Вот только алый маковый цвет. Такого я даже у нас не видел. Он будто из другого мира. Того далекого степного, навсегда ушедшего от нас. Остались лишь обочины… Мак для украинцев – цветок особенный. В нем все – и безграничность зведного мира, и солнечная земная благодать, и трепетная красота, и сладкий сон, и тайная любовь, и чары. В степном краю много легенд о героически погибших в чистом поле казаках, тела которых «зернами проросли, а летом маками зацвели».