Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

Классический психоанализ Фрейда, как и аналитическая психология Юнга опираются на прин­цип соответствия онтогенеза филогенезу не только в части дородового развития в утробе матери, но и на стадии психологического вынашивания и рождения личности в лоне семьи. В переводе с фи­ло­соф­ского на обычный язык это означает, что каждая личность в своем психологическом раз­ви­тии пов­то­ряет те же стадии развития, что и человеческий род в целом. Но это означает, что в какой-то мо­мент каждая личность повторяет в своем развитии тот самый момент перехода от инстинктивного развития к социально-психологическому развитию, основанному на «не­полном раз­делении».

Само по себе это философское наблюдение нам мало что дает. Кроме одной умной мысли, оза­ряющей детектива: Ура, у нас на самом деле есть запись информации, непос­ре­дственно отражающая тот самый стресс перехода от биологического к социальному, который слу­чил­ся за миллион лет до нашей эры! Только спрятана эта запись глубоко в «коллективном бес­соз­на­тель­ном», которое тоже не­известно где спрятано. А даже если бы мы и знали – где, то не знаем, как деко­дировать и рас­ши­фровать этот самый древний «архетип».

Тут нам снова могут помочь доктора Фрейд и Юнг, очень внима­тель­ные в работе с па­ци­ента­ми, страдающими от неврозов. Классики психо­ана­ли­за не сразу, но заметили, что свободные ассо­ци­ации, извлекаемые из «коллективного бес­сознательного» из-за нарушений или разрушений в психике, очень похожи на мифо­логические образы самых древних народов и культур. Большинство из паци­ен­тов бы­ли людьми обыкновенными, не сведущими в античной мифологии и никогда не слышавшими о некоторых деталях, которые вовсе не преподают в школах. Очевидно, что все эти мифологические об­разы хорошо сохранились именно в «коллективном бессоз­нательном».

Что это дает для нашего расследования? Это значит, что коллективная мифология древних на­родов, как и личная мифология пациентов, отражает еще более древние слои до­ис­то­ри­ческой памяти. Пусть даже не сам момент Странного Происшествия, но какие-то моменты пси­хо­ло­ги­ческого раз­ви­тия, отстоящие от первичного Артефакта совсем недалеко по меркам медленно теку­щего доистори­че­ского времени. То есть можно говорить о множестве свидетелей, видевших пусть не сам момент Про­исшествия, но его отражение в «зеркале», хранящемся очень глу­боко, а потому защищенном от ис­ка­жений. В определенном смысле, это гораздо более надежный источник, чем любое устное предание и даже исторические летописи, подверженные неточностям перевода и интерпретации слов.

Опять же, по тем самым искаженным историческим свидетельствам, в древности люди непос­редственно общались с богами или Богом. Не будем спешить верить в эти слова буквально, но не бу­дем и отвергать их, поскольку таких свидетельств много. Лучше попытаемся понять это дет­с­кое со­с­тояние психики раннеисторического человека. У такого чело­ве­ка сложное «коллективное бессоз­на­те­льное» уже есть, а вот отвлеченных от внешней конкретики слов и выражений, то есть сознательного отношения ко всем феноменам жизни, включая психи­че­ские, не хватает. Поэтому образы «коллек­тив­ного бессознательного» проецируются на внешние предметы – животные то­темы, каменных идолов, на явления природы и небесные светила. То есть, на самом деле, че­ловек беседовал с образами своего «коллективного бессоз­на­тель­ного», но обращался при этом к бо­жественной Кошке, или к не менее обожествляемой Луне. Факт общения Авеля и Каина с Богом затем передавался из поколения в по­коление, но при этом как-то потерялась такая мелкая подробность, что воплощением божества при этом была обычная кошка, жившая и ловившая мышей у земледельца Каина, но вдруг призревшая мясное угощение скотовода Авеля.

На более высокой стадии развития, а именно после библейского «потопа», начиная с праотца Ноя, Бог почему-то перестал общаться с человеком напрямую. Возможно потому, что коллективный опыт преодоления кризисов, накопленный человечеством, стал слишком сложен и уже не мог уме­с­титься в диалоги с кошками, идолами и даже со звездами. Теперь для про­никновения в «коллек­тивное бессознательное» понадобились особые люди – пророки, ко­торым дается Откровение. Такое боже­ст­венное Откровение становится достоянием рода, племени, прев­ра­щающим его в народ, пусть и ма­лый, но возвышаемый своим божественным знанием над соседями. Способность к прочтению образов «коллективного бессознательного» зависит от сте­пени тренировки соот­вет­ству­ющей интуитивной функции, от навыков отвлечения духовной энергии от экстравертных связей. Потому-то пророки ухо­дят в пустыню или на гору, удаляясь надолго от суетной повседневной жизни народа, которому они принесут новое Откровение.