Заповедь субботы. Новый подход к происхождению человека

«Неволя стимулирует и коммуникативные способности обезьян… Итак, неволя мобилизует то, что А.Н. Северцов назвал “запасным умом”. В природе способность к символизации у высших обезьян не проявляется. Приходится вспомнить о старой параллели между культурой и неволей…

В отличие от обезьян, у человека особенно развиты ассоциативные нервные волокна (инт­ракортикальные и субкортикальные). Аксоны от коры идут к моторным ядрам, контролирующим движения губ и языка, а также к стволу мозга и спинному мозгу, что подчиняет волевому контролю и артикуляцию, и положение гортани, и дыхание. Речь осуществляется скелетной мускулатурой и происходит только на выдохе…

Речь, в сущности, идет о находящемся в человеческом (и только человеческом) мозгу «языко­вом органе» (иногда используется термин «модуль», см.: Chomsky 1984). Если так, то поиски какой-либо преемственности между языком и системами коммуникации животных заведомо бессмыслен­ны… Главный аргумент нативистов – «грамматический взрыв», чрезвычайно быстрое усвоение деть­ми на 3-ем году грамматических правил. Как полагают авторы, это приходит не «извне» (благодаря общению), а «изнутри» (благодаря включению языкового органа)»[4].

6. Девственность как символ Праматери

Популярная статья А.Подольского из сообщества «Некультурная антропология»:

«Девственная плева – уникальная деталь женского организма. Она имеется только у самок человека, высших обезьян и некоторых видов антилоп. Предназначение плевы точно неизвестно…

На вопрос, почему с девушками поступали так жестоко, в конце XIX в. ответил Фрейд. Он объяснил, что с одной стороны дефлорация воспринималась как переход к взрослой жизни. И этот переход должен провести не абы кто, а дух предка племени. Если же девственница достанется кому-то другому, он может разозлиться...

С другой стороны, к девственнице тогда относились не как к невинной девушке, а как к опас­ному существу, своего рода бомбе замедленного действия. Что было связано с верой в прародитель­ницу всех женщин – Великую Праматерь…»[5]

7. Психологические признаки (у многих авторов):

7.1 - интеллект и 7.2 - креативность – как взаимосвязанные, но автономные признаки;

7.3 – планирование будущего и рефлексия прошлого – выход ощущения времени за пределы теку­щего момента;

- и ряд других. Но психологические признаки трудно верифицировать для палеоантропов.

Прочие теории и «признаки»: Каннибализм (по Поршневу) [6]

Одной из известных гипотез было выдвижение на роль первопричины культуры системати­ческого каннибализма. При этом в качестве причины самого каннибализма называется вооружение каменным топором, а причиной вооружения – вынужденный выход из тропического леса на просторы саванны.

Типичный пример перевернутой логики и подгонки решения под ответ. Если приматы вышли в саванну еще безоружными, то и тут же съели хищники. А если они научились делать каменные топоры и убивать в лесу, то с какой вдруг стати – они на деревьях и так были в безопасности?

Однако, не факт что систематическое размозжение черепов себе подобных, имевшее место еще у архантропов, непременно сопровождалось каннибализмом. Все же они не были всеядными, а не плотоядными, у хищников другое пищеварение. Так что исходный каннибализм – это домысел, который невозможно подтвердить.

Впрочем, в теории Поршнева главным фактором культурного развития является не сам по себе каннибализм, а т.н. «суггестия», то есть изобретение языка в качестве средства психологического влияния. Однако, при всем уважении к профессору Поршневу, является философской банальностью утверждение «язык на первых этапах антропогенеза – это средство психологического воздействия». Язык и сейчас является средством для психологического воздействия. Еще точнее: «язык – это средство для передачи информации», а уже «информация – это инструмент психологического воздей­ствия». И в этом смысле система невербальной коммуникации у животных, включая обезьян, – это тоже инструмент воздействия, побуждения. А вот – как и почему появился язык человека, качест­венно отличающийся от сигнальной системы животных, – это вопрос, который не решен пока что никакими внушениями приматологов, пытавшихся обучить обезьян «языку».

Тем не менее, я считаю, что Б.Ф.Поршнев действительно внес большой вклад в поиски теории антропогенеза – прежде всего, постановкой вопроса и личным примером выдвижения нестандартных идей, самой попыткой реконструкции ранних этапов психического развития прачеловека.