Заповедь Варяга

– Большая часть общака находится в недвижимости, другая часть крутится и приносит доход. Третья находится на счетах в зарубежных банках. Для того чтобы это оформить, мне нужно время!

Ангел отрицательно покачал головой:

– Если ты решил оттянуть свою смерть, то у тебя ничего не выйдет. Ты должен умереть в течение суток. Следовательно, отведенные тебе часы ты должен провести не в думах о смерти, а поработать в цейтноте. Имеющуюся наличку ты должен переправить в течение двух часов вот на эти счета, – положил Ангел на стол клочок бумаги. – Здесь указан швейцарский счет. Вот этот в Германии. Это уже Канада. Вопросов не возникнет, все уже обговорено.

– Я не могу этого сделать, – неожиданно возразил Ефимович, – на это нужно распоряжение схода.

– Все верно, – согласился Ангел и положил на стол обыкновенный лист бумаги, на котором стояли подписи двух десятков воров.

– Сильный ход, – сдержанно одобрил Ефимович, прочитав бумагу, – теперь я вижу, что все это очень серьезно.

– Даю тебе на все про все три часа!

– Спасибо, – кивнул Ефимович, по достоинству оценив великодушие Ангела.

Вообще, по правилам, казначей по первому же требованию сходняка должен доставить деньги в течение одного часа в указанное место. Ему же отводилось целых три.

– Мне больше нечего тебе сказать. Прощай, – произнес Ангел, отчетливо осознавая, что видит старика в последний раз.

С минуту Ефимович сидел в одиночестве. Вокруг царила абсолютная тишина. Он поднял брошенную папиросу, растер ее между пальцев, сдул на пол просыпавшийся табак и чиркнул зажигалкой. Его ожидала бездна, и, стоя уже на самом ее краю, он как никогда отчетливо ощутил морозное дыхание смерти. В такие минуты следовало бы мысленно проститься с близкими, наполнить душу тоской или хотя бы погрустить перед дальней дорогой, но семьи у него не было, а дочь никогда не была по-настоящему близка.

Смерть для вора такое же обыкновенное дело, как пребывание в чалке. Вор готовится к ней всегда, ежеминутно, свыкаясь с ее постоянной близостью.

Ефимович выдвинул ящик стола. В его глубине негромко и весомо брякнул «вальтер». Он взвесил пистолет в руке – приятная игрушка. Неожиданно дверь слегка приоткрылась. Это был верный Ильфан.

– Я нужен? – робко поинтересовался он.

Ефимович смущенно повертел в руках «вальтер», потом сунул его обратно в ящик.

– Это совсем не тот случай, Ильфан. Мне уже никто и ничего не поможет. Ступай. Я хочу побыть один. Хотя постой, – он сунул руку в карман и вытащил оттуда чековую книжку. – Это тебе за верную службу. Теперь ты станешь состоятельным человеком и можешь делать все, что хочешь. Можешь купить за границей дом. Можешь путешествовать по миру. Все в твоей власти! Ты заслужил эту награду. Чек оформлен на предъявителя. Одна к тебе просьба, уезжай побыстрее, пока здесь не заварилась кровавая каша. А она будет, обещаю тебе. Деньги ты можешь получить в любой стране мира. Ну что ты стоишь? Бери! Ты их честно заработал.

– А как же ваша дочь? – неуверенно поинтересовался Ильфан.

Ефимович нахмурился, а потом бодро отвечал:

– О ней не волнуйся, она обеспечена. Если ты не возьмешь эти деньги, то они просто достанутся другому. Ну?!

Ильфан не посмел обидеть Ефимовича отказом, он знал – это последняя воля старого вора. Двумя пальцами, осторожно, он вытянул из его ладони чек.

– Хорошо.

Старый вор задумался, потом, глубоко вздохнув, сказал:

– Я бы хотел сделать ворам подарок.

– Лукьянов? – догадался Ильфан.

– Да, – мрачно кивнул Ефимович. – Он. Ладно, иди, теперь мне нужно сделать последние распоряжения.

Ефимович поднял трубку телефона, уже не замечая верного слугу. Ильфан неслышно вышел за дверь.

– Жора, ты как-то просил побеспокоиться о нашем друге. Считай, что я уважил твою просьбу. Прости, если чем обидел, – с этими словами Ефимович положил трубку.

Выстрел прозвучал через два часа пятнадцать минут. Именно столько времени понадобилось Ефимовичу, чтобы закончить свои дела. Деньги общака благополучно перекочевали на новые счета и теперь дожидались распоряжений вновь выбранного казначея.

* * *

Прокурор области Иванцов имел интеллигентную внешность: мягкие черты лица, густая седая шевелюра, грустинка в больших карих глазах. Он напоминал университетского профессора.

– Лукьянова, конечно, можно брать. Материала на него накопилось выше головы. Тем более что он завтра утром будет в городе, – уверенно сказал он.

– Откуда тебе это известно? – удивился сидящий напротив него Серов.

– Все очень просто, у него плановая встреча с заместителем главы администрации президента. Тот вот-вот должен прибыть в Питер.

– А-а... ну да!

– Материала на него, конечно, предостаточно... Но как на это посмотрят в Москве? Там у него, как мне известно, немало сторонников. Все надо как следует обдумать, взвесить. А ты чересчур жестко сформулировал ему обвинение.

– Так ты против? – резко спросил Серов.

– Вот как вы, молодежь, любите все обострять, – укорил его Иванцов, – а нельзя ли было какую-нибудь другую формулировочку придумать, помягче, что ли.

– Хорошо. Я учел этот вариант, – Серов раскрыл папку и вытащил из него листок бумаги.