Заповедник гоблинов. Романы

- Дело не только в этом! - Закричал Эндрю. - Ведь ему построили гробницу! Для себя деревенские ограничивались грубо вырезанными камнями, а для него потратили уйму времени, добывая отборный камень для больших плит и устанавливая их на место. А самое главное - громадный расход вина!

- А при чем тут вино?

- Ну, маркировать его, конечно. Говорят, он умер летом, и чтобы сохранить его…

- Понятно. Но не обязательно же в вине. Обычный рассол - то же самое, да даже лучше.

- Вы правы, лучше. Рассказывали, что он сильно попахивал, когда его клали в гробницу. Но некоторые считали, что простой рассол - вульгарно. И вот они положили этого колдуна в гробницу, столько поработав и с такими церемониями, потому что были уверены, что святой, и с ним положили его реликвию. Наверное, повесили ему на шею. Эндрю печально закивал.

- Я думаю, вы понимаете, милорд.

- Не называй меня милордом. Лорд - мой отец, а не я.

- Простите, милорд, больше не буду.

- Как ты думаешь, почему рассказы о Вольферте так долго держались? По крайней мере, сто лет, а то и больше. Не знаешь, когда это было?

- Никто не знает, - ответил Эндрю. - Дата его смерти была указана на маленькой статуэтке, венчающей гробницу, но она разбилась, когда дерево упало. А что рассказы живут долго - ничего удивительного. В деревне целыми месяцами ничего не происходит, абсолютно ничего, и уж когда что-то случается, это производит большое впечатление, долго помнится, и об этом много говорят. Кроме того, иметь в деревне святого - много значит. Это дает деревне особые отличия перед другими деревнями.

- Да, - согласился Дункан, - это я понимаю. А что насчет реликвии?

Эндрю отошел подальше.

- Это не реликвия, а адская машина.

- Но она ничего не делает, - возразил Конрад. - Просто весит.

- Вероятно, она не активизирована, - предположил Дункан. - Не работает. Может, надо определенное слово, и механизм включится.

- По моему мнению, - сказал Эндрю, - ее надо закопать поглубже или бросить в текучую воду. Ничего хорошего от нее не будет. Нам и так хватает опасностей и бед, зачем искать еще? А почему вы так заинтересовались ею? Вы сказали, что идете в Оксенфорд. Я не понимаю - вы говорите, что у вас в Оксенфорде важное дело, а сами увлеклись этой противной вещью из могилы колдуна.

- Мы идем в Оксенфорд по делу господа, - произнес Конрад.- По святому делу.

- Конрад! - Резко оборвал Дункан.

Эндрю повернулся к Дункану.

- Он верно говорит? На вас возложено дело господне? Святое дело?

- Можно сказать и так.

- Конечно, это дело важное, - сказал Эндрю. - Путь далекий, трудный, жестокий. Однако, вы имеете нечто, говорящее вам, что путешествие должно быть сделано.

- Теперь будет труднее, - вздохнул Дункан. - Мы надеялись пройти незаметно, но теперь разрушители знают. Мы разбили их пикетчиков, и теперь нас будут выслеживать. И нет другого пути. Дело не только в безволосых. Меня беспокоит самая суть. Если здесь были пикетчики, значит, есть что-то, на что никто не должен наткнуться.

- Как же мы пойдем? - Спросил Конрад.

- Прямо вперед. Это единственно возможное. Куда бы мы не пошли, везде можно встретить разрушителей, так что пойдем прямо как можно быстрее и будем остерегаться.

Пока они разговаривали, дух висел в углу, а теперь перелетел к ним.

- Я буду вашим разведчиком, - заявил он. - Я могу лететь впереди и смотреть. Страх будет сжимать мою душу, если она у меня есть, но из признательности за то, что вы позволили мне идти с вами, и ради святой цели я могу это сделать.

- Я не просил тебя сопровождать нас, - возразил Дункан. - Я сказал, что не могу помешать тебе идти с нами.

- Вы не принимаете меня, - запричитал дух. - Хоть я и сам дух, я не могу сказать вам. Вы спрашиваете об одном определении, а я спрошу о другом: можете ли вы сказать, что такое человек?

- Нет, не могу.

- Я бы сказал, что быть духом хуже. Дух не знает, что он такое и как он должен действовать, в особенности такой дух, который не имеет своего места для явления.

- Ты мог бы являться в церкви, - посоветовал Эндрю. - При жизни ты был близко знаком с ней.

- Я никогда не был внутри, - возразил дух. - Только снаружи. Я сидел на ступеньках и просил подаяния. И скажу тебе, отшельник, это была вовсе не такая хорошая жизнь, какой могла быть. Деревенский люд очень скуп.

- Они бедны. Нищие даже. У некоторых и медяка лишнего не было, а иной раз и нелишнего - вообще ничего. Так что твоя участь была нелегка, добавил Эндрю безжалостным тоном. - Всякая участь тяжела.

- Зато есть вознаграждение. Быть духом лучше, быть мертвым, в особенности если мертвые попадают в ад. Очень многие живые знают, что, как только умрут, то прямехонько отправятся в ад.

- А ты?

- Не знаю. Я не был злым, только лентяем.

- Но для тебя все складывается хорошо. Ты идешь с этими людьми в Оксенфорд, и, может, тебе там понравится.

- Они говорят, что не могут помешать мне идти, я им явно неприятен, но все равно пойду.