Заповедник Сказок 2015<br />(Том 5)

Или, например, хочет Женя Аньке Подрегульской записку написать: «Кто тебе нравится?». И не решается. Идёт к черепахе. Спрашивает: «Написать? Если „да“, то пусть что-нибудь случится, если „нет“, то пусть ничего не случится». Считает до десяти… до двадцати… И ничего не случается. Тишина. Женя тогда, конечно, никакую записку не пишет. А Анька вдруг сама на перемене к нему подходит и говорит: «Заполни анкету!» И даёт тетрадку. А в анкете вопрос: «Кто тебе нравится?» Вот так. Опять, значит, черепаха была права.

Когда Женя с Валеркой в третьем классе решили ночью пойти на море на рыбалку, черепаха разрешила. Там даже два раза «да» было: пока Женька до десяти считал, и дождик начался, и собака к черепашьей ноге прибежала, свою ногу задрала. А потом дождь вдруг прекратился, солнце из-за тучи выглянуло, и луч начал на стёклышках играть. Тут уж Женя совсем повеселел: «Надо идти!» Валерке, правда, не сказал. Валерка ничего про черепаху не знал. Вообще никто не знал. Женька никому не рассказывал. Это была его подсказка, личная.

От родителей за рыбалку всё равно потом влетело. Когда оба приятеля под утро вернулись мокрые до костей, Женька в одном сапоге, а Валерка со сломанной удочкой, мама с папой очень кричали. Мама плакала даже. Но Женя был уверен: всё равно черепаха правильно сказала. Никто же не утонул и даже не простудился. А то бы не пошли они с Валеркой на рыбалку, нечего бы было потом вспомнить.

Когда пришлось ехать с родителями в Иркутск, Женя больше всего переживал именно о черепахе. Как же там без неё? Взял с собой голубое стёклышко, смотрел сквозь него, представлял, что видит черепаху, разговаривает с ней, спрашивал и даже ответы получал. Но всё было не то. Попробовал найти в Иркутске что-нибудь такое, хоть немножко похожее на черепаху, — не нашёл. Не с грибком же на детской площадке разговаривать.

Однажды Женя с родителями ещё поехал в Анапу, просто так, отдохнуть в пансионате. Сходил к своему старому дому. Но черепахи из детства во дворе уже не было — на ее месте стоял коммерческий магазин.

Со временем голубое стёклышко из черепахового панциря стало Жене Никитину талисманом. И когда в институте учился, и когда за будущей женой ухаживал, и когда в комсомоле работал, карьеру делал, и в Москве, когда дела разруливал с серьёзными людьми — везде оно было рядом и подсказывало, как лучше.

На выборах, конечно, тоже талисман помог. Перед тем, как. баллотироваться куда-то — а выбираться ему пришлось не раз и не два — Евгений Васильевич всегда «советовался» со стёклышком. Теперь он делал так: стёклышко в руке зажимал, закрывал глаза, представлял черепаху. Спрашивал, что было нужно, и считал про себя до десяти. Если ответ был «да», то с черепахой за это время что-то происходило. Например, она могла превратиться в воробья, вспорхнуть и улететь. Или захохотать беззвучно, выпучив глаза. Или разлиться ртутной лужицей. Это значило «да». А могла просто присутствовать на внутреннем экране и совсем не меняться. Это значило «нет». Такой вот нехитрый способ принятия решений был у студента, потом у комсомольского работника, потом у высокопоставленного сотрудника властных структур, потом у депутата к, наконец, у Президента Евгения Васильевича Никитина. И ему везло. Подсказки срабатывали с завидным постоянством. Карьера шла вверх, любимая девушка стала невестой, а потом и верной женой, два сына подрастали…

Только настоящей черепахи всё равно не хватало. Опоры не было. Твёрдой, настоящей опоры для принятия решений. С годами Евгений Васильевич уже начинал сомневаться, а была ли та, детская, черепаха на самом деле? И только голубое стёклышко оставалось доказательством того, что это ему не приснилось.

И вот — Сачава, набережная, правительственная дача, и опять фигуры животных, осьминог, кит… А черепахи нет.

Этот Саша, ландшафтный дизайнер, понятливый паренёк оказался. Что ценно — не болтливый. Никитин не стал разговаривать с ним в доме, позвал прогуляться. Здесь, на берегу, конечно, тоже всё просматривалось. Президент легко угадывал, где, скорее всего, прятались камеры и жучки. Но если идти у самого моря, по гальке, то за шумом прибоя не так просто было что-то расслышать. Не то, чтобы его просьба к дизайнеру была какой-то сверхсекретной государственной тайной. Но это была его личная тайна, и ему не хотелось делиться ею с теми, кто сидел по ту сторону микрофонов и камер.

Ландшафтный дизайнер Саша шёл рядом с Президентом и молча ждал.

— Красиво… — проговорил, наконец, Никитин.

— Да, — согласился Саша.

— Вот тут… — Президент быстро протянул дизайнеру маленький бумажный свёрток. — Ты, Саша, это как-нибудь приспособь к черепахе.

— Хорошо, — просто сказал Саша и незаметно положил свёрток в карман.

Никитин ждал дополнительных вопросов, но их не последовало. Саша просьбе не удивился и даже никак не изменился в лице. Никитину это очень понравилось. Совсем не хотелось ничего объяснять.

— И… не говори никому. Не надо.

— Хорошо, — опять сказал Саша. — Я могу идти?

— Да, спасибо.