Заповедник Сказок 2015(Том 5)

— Русский — в плечах широк, умом узкий, — пробормотала Наташа, потом кивнула. — Что ж, давай посмотрим в крови. Взяла его руку, поднесла к своему лицу и вдруг укусила за запястье белыми зубами, острыми, как ножи. Лёха заорал — боль пронзила такая, как будто вся кровь в каждом капилляре была под током.

— Не якут, русский, — сказала она, облизываясь. — А ещё — белорус, грузин, еврей, англичанин, чеченец, финн, узбек, украинец и — опа! — индиец! Его-то чего бедного сюда занесло? Дай-ка ещё! — Лёха не успел отдёрнуть, она снова схватила его руку, звенящая боль опять прошла по костям, в глазах потемнело, он застонал.

— А нет, не бедный, хороший, весёлый, счастливый индиец, — отрапортовала Наташка, вытирая окровавленные губы. — Вот тебе и раскладка по геному, дядя Лёша. Кровь мешается. Народы и их названия исчезают. Кровь остаётся. Айы Тойон, Повелитель Птиц, уже послал за тобой своего орла…

Она посмотрела куда-то вбок и вдруг сильно толкнула Лёху. Он упал, свёз плечо о сосну, ощутил горячую волну воздуха, камень под Наташкой взорвался гранитно-кровавыми брызгами. Полоса ее крови расцвела на Лёхиной футболке, когда-то белой, а теперь серо-зелёно-красной.

Наташки больше не было, только отголосок в воздухе: «Беги!»

Леха побежал. Он падал, поднимался, перекатывался, перелезал через гранитные глыбы, поросшие мхом. Грудь горела огнём, ноги соскальзывали, в глазах плавали тёмные круги. Танк не отставал, перемалывал лес, мчался за Лёхой. Упав спиной к валуну, пытаясь перевести болезненное рваное дыхание, Лёха вдруг понял, что поскуливает от страха. Это было так унизительно и противно, что страх внезапно исчез. Появилось желание лучше умереть стоя, чем сидеть и дрожать, подвывая, как крыса за камнем. Он задышал ровнее, потом собрался внутри, поднялся и вышел из-за валуна прямо на танк. Тот остановился метрах в двадцати. Чернота дула смотрела ему прямо в глаза.

— Ну что, Адольф, — сказал Лёха тихо. — Стреляй. Цайген зи мир ихь танк, сволочь фашистская.

— Не выстрелит, — послышался глубокий голос. Лёха вздрогнул, повернулся. Из-за дерева показалась девушка, красивая, незнакомая, со строгим лицом. — Я не позволю. Давайте мы его обратно в болото затолкаем. Помогайте.

Она медленно пошла на танк. Танк начал пятиться. Гусеницы не двигались — огромная машина просто отодвигалась, с каждой секундой была всё меньше здесь, всё больше где-то ещё. Лёха вдруг понял, как именно надо надавить на восприятие в голове, чтобы столкнуть танк в болото. Он подошёл к девушке, встал с ней рядом. Она повернула голову, улыбнулась ему, как старому другу.

Лёха надавил на танк, и тот, обрызгав камни ряской, исчез. Остался лишь тяжёлый запах мертвечины и затхлой воды. Лёха перевёл дух. Девушка отряхнула юбку, поправила короткие тёмные волосы и повернулась к нему.

— Анастасия Свиридова, — сказала она, протягивая ему открытую ладонь. Лёха в растерянности потряс её руку и тоже представился. Девушка почувствовала его удивление, смутилась.

— Я обычно сильно робею при первой встрече, — сказала она. — Поэтому держусь строго. Но вообще я весёлая, со мной хорошо, вот увидите, Алексей. Зовите меня Настей, ладно? И, может быть, перейдём сразу на «ты»? Учитывая, что мы, ну… будем близки.

Лёха выглядел настолько ошеломлённым, что Настя рассмеялась.

— Посмотри в небо, Алексей.

Лёха послушно задрал голову. Небо наливалось вечерним светом, облаков почти не было, а далеко над лесом кружила большая птица.

— Это орёл, — сказала Настя. — Великий орёл Айы Тойона. Он прилетел за тобой, чтобы отнести к Центру Мира, к вершине Берёзы, — она плавно повела рукой, лицо её мечтательно светилось. — Когда Айы Тойон сотворил шамана, он посадил в своей небесной усадьбе берёзу с восемью ветвями, на которых вили гнёзда дети Творца…

Лёха закашлялся, Настя отвела глаза от неба, взяла его за руку.

— Я — твоя айя, — сказала она нежно. — Твоя жена в нижнем мире. Пойдём ужинать. Нужно, чтобы ты здесь поел. — Она снова взглянула на птицу в небе, вздохнула. — Затем, что ветру и орлу и сердцу девы нет закона… — усмехаясь, она потёрла виски. — Угадай, что я в школе преподавала?

— Эээ… — Лёха мучительно пытался вспомнить, откуда строчки и почему они кажутся такими знакомыми. — Историю?

— Неуч! — Настя рассмеялась, потянула его за собой. — Пойдём, пойдём, мой муж, в наш дом-на-холме. Там горит огонь в очаге, накрыт стол, и расстелено ложе. Ну, давай же, Алексей, перестань упираться. А то я Адольфа опять из болота выпущу, будешь по лесу от него бегать, А он своё дело знает, это он просто пристреливался. Он наводчик знатный, у него даже медаль была.

Лёха шёл за ней, как во сне. Обогнули холм, пошли вверх. Лес и выглядел и ощущался вполне себе обычно, как сотни раз в Лёхиной жизни, отчего дикость происходящего усугублялась многократно. Муж? Орёл? Адольф? Сердце девы?

— Комаров нет, — сказал он зачем-то вслух. — Тут обычно от них аж воздух звенит, болото близко.

— Здесь нет, — кивнула Настя. — А были, да, помню. Мы сюда с отцом за черникой ходили. На болоте клюква по осени хорошая.

— Так ты… здешняя?