Заповедник

На следующий день выход в Трущобы не состоялся. По крайней мере, пока. Кэп и Текс сидели на полюбившихся им камнях, что маленьким мыском вдавались в реку, смотрели на блики утреннего солнца в воде и слушали убаюкивающий плеск волн. А вода текла неспешно, как бы разговаривая сама с собой — то бормотанием волн, то журчанием небольших, возникающих в самых неожиданных местах водоворотов. Кэп продолжал восседать на плоском камне и неподвижно смотрел в одну точку, а Текс поднялся и ходил по галечному берегу, отыскивая плоские камешки, затем «пек блины» и считал отскоки:

— Двенадцать… Пятнадцать… у-у-у… всего три…

Внезапно Кэп поднял голову и, не отрывая глаз от играющей воды, сказал:

— Знаешь, у меня сейчас впервые появилась мысль, даже не мысль, а уверенность, что мы никогда отсюда не уйдем, — и повернувшись, посмотрел на друга. — И еще! Мне кажется, что Доку здесь нравится, — подумав чуток, поправился: — Ну, не то чтобы так уж нравилось, но он явно не торопится возвращаться. Ему здесь хорошо…

Текс оторвался от своих упражнений и заявил:

— В известной мере я согласен с тобой! Док единственный из нас занят делом. Делом, которое он любит. Он просто… как бы это сказать?.. а, вот: он не торопится! Не торопится возвращаться! Он набирается опыта, чтобы применить его, когда мы вернемся, — словно пробуя эти слова на вкус, произнес Текс — и, чуточку помолчав, закончил: — Не то чтобы он не хотел возвратиться — это чушь на постном масле, поверь! Он тоскует о сыне, о жене не меньше, чем мы, а мы все одинаковые, даже Монти, со своими наполеоновскими замашками. Забыл, как мы пели:

Нас четверо, но мы — одни!
И трое нас, мы вновь одни!
А коль останемся вдвоем,
Мы все равно одни.
Четверка преданных друзей!
И пусть весь мир,
Что пред тобой,
Грозит бедой,
Для всех одной,
Идет на нас войной,
Любой из нас не одинок,
Нас — четверо!!
И нам плевать на этот мир,
Что нам грозит бедой!
Ведь мир один, всю жизнь один,
А нас же четверо друзей —
Сейчас, Вчера и Навсегда!

Закончив, Текс вскинул вверх крепко сжатый кулак и громко, во всю силу своих легких крикнул:

— О-го-го!!!

— Ты чего разорался? — неодобрительно спросил Кэп, вставая с камня. — Тут же не наш мир, где мы, — Кэп усмехнулся, — были сильнее всех, здесь другой мир и другие законы, и мы их не знаем. Боюсь, не облапошили бы нашего Дока…

— А вот, кстати, и они, — проронил Текс, показывая рукой в сторону поселка, где вверху тропки показались Док с Дедом. — Сейчас все и узнаем. Смотри, — толкнул он рукой Кэпа, — морда-то какая хмурая у нашего врачебного академика!

— Да и дедушка невесел, — пробормотал Кэп.

— Чем порадуете?! — излишне энергично, а потому фальшиво воскликнул Текс, когда те подошли поближе.

— Да похоже, ничем, — откликнулся Кэп.

— Ну, не тяните, радуйте…

— В общем, так, — сказал Док, — чем дальше в лес, тем толще партизаны…

— Ага, ты еще вспомни это: «Партия сказала, комсомол ответил — есть!» — усмехнулся Текс. — Давай уж, выкладывай!

— А что давать-то? Было бы что хорошее, а так… — и, чуть помолчав, сообщил:

— Калган пришел к нам в первую очередь, конечно, вылечить ноги, но не только, — и в раздумье Док повторил, — не только! — Вздохнув, он продолжил:

— Дело в том, что в этот мир, — и Док махнул рукой куда-то в сторону, — пришли не только мы. Примерно за полгода до нас в Трущобах и около них стали появляться странные люди. В смысле, люди не откуда-то с севера или, к примеру, юга, а из другого мира, как мы, например, или Монти. Только были они совсем иные, очень странные: высокие, очень худые и крайне быстрые в движениях. Когда срывались с места, то порой их силуэт как бы размазывался на бегу. В общем, они ничего не просили, но ничего и не давали. Они вообще не вступали в контакты. Подозрительные и недоверчивые жители Трущоб расценили их как разведчиков какого-то врага, захватчика. Сначала Калган со товарищи думал, что они пришли откуда-то из дальних краев этого мира, и попытались захватить хоть одного пришельца, но все впустую — чересчур они были быстры.

— Быстрее пули? — с иронией спросил Текс.

— Да, быстрее, — ответил Док, — и не отвлекай, пожалуйста, не сбивай меня с мысли.

— Робятки, — укоризненно произнес подошедший Дед, — дело сурьезное, выслушайте, а потом уж вякайте! Лады?