Заповедное место

— Я же сказал: свою собственную. Все девять умерших — его родственники. Это значит, что там была эпидемия. Первым заболел старый Плогойовиц, который заразил родственников, а они, в свою очередь, соседей. Так что все очень просто. Перепуганные люди стали искать козла отпущения, вспомнили, кто умер первым, воткнули кол ему в сердце и успокоились.

— А если бы эпидемия не прекратилась?

— Она возобновлялась, и не один раз. В этих случаях могилу опять вскрывали, вообразив, будто останки чудовища еще способны творить зло, и опять изничтожали их.

— А если пепел был развеян над рекой?

— Тогда вскрывали другую могилу, какого-нибудь мужчины или женщины, заподозренных в том, что они подобрали на костре уцелевшую частицу вампира, съели ее и сами стали вампирами. И так далее, и тому подобное, пока эпидемия не прекращалась окончательно, предоставляя борцам с вампирами неопровержимый аргумент: «После этого смертей больше не было».

— Но это не так, Владислав. Совсем недавно в Пресбауме был убит Плёгенер, а в Гарше — Плог. Оба они потомки Плогойовица, один из австрийской ветви семьи, другой из французской. Скажи, здесь можно выпить что-нибудь, кроме ракии? Эта штука грызет меня, словно жевака, о котором ты рассказывал. Может, выпьем пива? Оно тут есть?

— Да. Пиво «Елень».

— Отлично, закажем «Елень».

— Возможно, кровная месть стала реакцией на какое-то другое событие. Предположим, первый Плогойовиц в тысяча семьсот двадцать пятом году вовсе не был вампиром. Но тогда кем? Что ты об этом думаешь?

Адамберг улыбнулся хозяйке, которая принесла ему пиво, и взглянул на тыльную сторону ладони: он хотел сказать «спасибо» по-сербски.

— Hvala, — произнес он и знаком показал, что ему хочется курить. Даница достала из кармана юбки пачку сигарет. Адамберг никогда еще таких не видел: они назывались «морава».

— Это подарок, — сказал Влад. — Она спрашивает, почему у тебя на руке двое часов, но ни те, ни другие не показывают точное время.

— Скажи ей, что я сам не знаю почему.

— On ne zna, — перевел Влад. — Она считает, что ты — красивый мужчина.

Даница вернулась за стойку портье, а Адамберг проводил взглядом ее широкие бедра, обтянутые красно-серой юбкой.

— Что, если не было никакого вампира? — настаивал Влад.

— Если так, то мы имеем дело с семьей, которая навлекла на себя преследования и неотвратимую кару. Причина могла быть какой угодно — тайное убийство, супружеская измена, рождение внебрачного ребенка, присвоение чужих денег. Водель-Плог был очень богат, но вычеркнул из завещания своего сына.

— Вот видишь. С этого и надо начать. С денег.

— Нет, Влад. Не с денег, а с трупов. Их искромсали, искрошили так, чтобы от человека не осталось даже самой мелкой частицы. Как поступали с вампирами — резали их на кусочки или только вонзали кол в сердце?

— Это знает Аранджел.

— Где он? Когда можно будет с ним встретиться?

После короткого разговора с Даницей Влад вернулся к Адамбергу, несколько удивленный.

— Как я понял, Аранджел ждет тебя завтра к обеду и собирается приготовить фаршированную капусту. Он знает, что ты отчистил надпись на камне, — все в деревне это знают. Он говорит, ты не должен поступать так легкомысленно, не зная, с чем имеешь дело. А иначе ты умрешь.

— Ты же говорил, Аранджел в это не верит.

— А иначе ты умрешь, — повторил Влад, осушив рюмку ракии, и расхохотался.

XXXIII

К дому Аранджела на крутом берегу Дуная вела узкая тропинка, и Адамберг с Владом шагали по ней, не произнося ни слова, как будто их отношения изменились под влиянием некой чуждой силы. А возможно, Владислав был этим утром непривычно молчалив из-за косяка с марихуаной, который выкурил накануне. Становилось жарко, Адамберг снял свой черный пиджак и шел, перекинув его через руку. Он расслабился, шум большого города и рабочая суета растаяли в дымке забвения, которая поднималась с реки и мало-помалу скрыла от него жуткую фигуру Кромса, нервозную атмосферу Конторы и нависшую над ним угрозу — стрелу, пущенную из высоких сфер и неотвратимо летящую к цели. Соблюдает ли Динь до сих пор постельный режим? Удалось ли ему припрятать контейнер? Что с Эмилем? Как там пес? Что нового о парне, выкрасившем свою покровительницу бронзовой краской? Все это отодвинулось куда-то далеко, едва виднелось в тумане, которым заволокла его мысли Кисилова.

— Ты сегодня поздно встал, — недовольным тоном произнес наконец Владислав.

— Да.

— Ты не завтракал. Адрианус говорит, что ты всегда встаешь с петухами, как крестьянин, и приходишь в Контору на четыре часа раньше его.

— Я не слышал петухов.

— А я думаю, слышал. Я думаю, ты спал с Даницей.

Адамберг прошел несколько метров, прежде чем ответить.

— Плог, — сказал он.

Владислав в замешательстве пнул ногой камень, скатив его с дороги, потом негромко рассмеялся. Сейчас, с распущенными по плечам волосами, он был похож на славянского воина, который мчит своего скакуна в западные земли. Он закурил сигарету и принялся за обычную болтовню: