Заповедными тропами

Будь то действительно крыса, она как наземный обитатель искала бы спасения внизу под полками. Но соня-полчок — древесный зверек, привыкший укрываться от беды на деревьях. Перепуганный полчок взметнулся вверх, зацепился когтями за оконную занавеску и очутился на верхней полке. Она в ту же секунду очистилась от пассажиров. Спотыкаясь о перевернутые предметы, оступаясь и толкая друг друга, часть игроков и зрителей кинулась к двери.

Тут всполошился весь вагон. Одни хотели помочь пострадавшим, тщетно пытаясь выяснить, в чем дело, другие с тревогой проверяли, целы ли их чемоданы.

Через открытую дверь купе соня выскочила в коридор и начала метаться из конца в конец по вагону. В каждом купе, где появлялся ошалевший от страха зверек, поднималась страшная суматоха. Мой полчок произвел такое сильное впечатление, что на другое утро в моем купе, да и во всем вагоне, только и было разговору, что о «крысе».

— Я едва не умерла от страха, — в десятый раз повторяла сидевшая на нижней полке дама. — Вы представьте, эта крыса прыгнула мне прямо в лицо. Вот наш сосед на верхней полке — счастливец. Он ничего этого не испытал, его в это время в купе не было. Правильно я говорю, сосед?

Не отвечая, я только плотнее сощурил глаза, делая вид, что сплю крепким сном.

Вот как удружил мне несвоевременно проснувшийся зверек называемый соней-полчком. Но понятно ли читателю, почему это произошло? Вероятно, не вполне понятно, и поэтому я расскажу немного о спячке ряда наших животных.

С наступлением холодного времени года многие птицы улетают от нас на юг. К югу их гонит не зимняя стужа, а отсутствие пищи. Птицы, умеющие находить пищу зимой, остаются у нас.

Как же ведут себя млекопитающие — ведь некоторые из них также попадают в неблагоприятные условия вследствие обилия снега и бескормицы? Ведут они себя по-разному. Многие хищники, зайцы, белки на зиму остаются на тех же местах, где жили летом, или перекочевывают в места, где пищи больше.

Некоторые грызуны, как, например, полевой зверек — хомяк, в своих глубоких норах делают большие запасы зерна. Всю зиму он бодрствует, живя в своем подземном жилище, и крайне редко показывается на поверхности земли.

Летучие мыши улетают к югу, но не все. Часть летучих мышей впадает в зимнюю спячку в дуплах деревьев.

Другие грызуны — суслики, сурки, сони — спят всю зиму.

Спячка у этих животных начинается с наступлением холодной осени, а пробуждение от долгого сна — с момента некоторого потепления. Однако есть и такие зверьки, которые спят не только зимой, но и летом. Степной и пустынный зверек желтый суслик местами впадает в спячку в мае — июне, как только наступает жара и высыхают сочные растения.

Соня-полчок, забившись в дупло или под корни деревьев, продолжает спать под Ленкоранью и в теплое время весны, когда деревья уже покрыты листвой, но плоды еще не созрели. Разбудить спящее животное можно, согревая и беспокоя его.

Вот это и произошло с тем полчком, о котором я здесь рассказал.

Глава седьмая ДВЕ ЗИМЫ

Когда кончается первое полугодие и наступают зимние каникулы у студентов, а у меня выкраиваются две-три недели, свободные от занятий, мне не сидится в Москве.

Настоящая зима под Москвой, стоят морозы. Скованы льдом водоемы, надолго прикрыта снегом земля. «А там, на далеком юге, вероятно, совсем тепло, греет солнце. Как хорошо побывать сейчас в Закавказье! — мечтаю я. — Увидеть зеленую травку, журчащие ручейки, нашу летнюю птичку зарянку, стаи крикливых гусей и уток». И вот уже четыре года подряд, хотя бы на самое короткое время, я прощаюсь с шумной столицей и уезжаю на юг, в Закавказье, где зимуют птицы нашего севера. Но пусть помнит читатель, что в мечтах все ярче и краше.

Не каждый год природа щедро дарит наш юг теплом и солнцем. Иной раз в Закавказье выдаются на редкость снежные и холодные зимы. Вот мне и хочется сейчас рассказать о двух зимах, проведенных мной в Закавказье, так непохожих одна на другую.

Я вспоминаю зиму 1950 года. 21 января я стою по колено в снегу на берегу знакомой неширокой протоки. Кругом, насколько хватает глаз, болота, поля и прибрежные камыши — все заметено снегом. Необычно крупные снежные хлопья бесшумно падают сверху, толстым слоем ложатся на колючие заросли ежевичника, на мои шапку и плечи. Извиваясь среди снежных сугробов, далеко вперед от меня уходит узкая студеная полынья. Ее тусклая вода на всем протяжении покрыта стаями плавающих лысух и уток, табунами уток насыщен и воздух. Почти беспрерывно они летят мимо меня вдоль незамерзшей протоки, быстро скрываясь из виду в мутном горизонте.

Ведь настоящая зима. И где же? В теплом Закавказье, куда улетают зимовать птицы, куда и я стремлюсь в самое холодное время года, чтобы погреться на южном солнце и сократить долгую зиму нашего севера. И я вновь осматриваюсь кругом, гляжу на белую пелену, на хлопья падающего снега. Но тут мои мысли обрываются самым неожиданным образом. «Что это такое?» — ничего не понимая, смотрю я вперед. Мимо меня в воздухе скользят какие-то странные длинные черные ноги…