Запоздалая оттепель, Кэрны

— Простывал часто. Все от воспалений лечили. У него туберкулез оказался, какой не смогли наши лекарства одолеть. И умер. Он часто мерз. Оно, конечно, на морозе машины мыли. До ночи не могли потом согреться. Все внутри тряслось. Когда Игорешка умер, отец очень испугался. Запретил мне машины мыть даже летом. Видно, так всегда бывает: пока беда не случится — человек не одумается…

— Это ты про кого?

— Отец, когда я об Игоре сказал, аж с лица изменился. На рентген меня потащил, одеваться заставляет и на улицу зимой не пускает. А родители Игоря теперь отправили младшего сына мыть машины. Он еще ведро с водой поднять не может. Но его отец не велел возвращаться домой без полусотки. Пьет он. И мать… Потому, когда Игорь заболел, говорил: «Хоть бы сдохнуть скорее, отмучиться от всех и всего». Выходит, смерть не для всех горе, если о ней даже мечтают и ждут…

Кузьма смотрел на внука, понимая, что его взросление не случайно. Рано познал многое. И как бы ни повернула жизнь, прежнее не забудет. Он обнял внука. Женька прижался к нему и сказал:

— Знаешь, сколько раз я хотел к тебе приехать. Просился. Но не пустили. Теперь я за няньку. Кто ж еще за малышами присмотрит? Нанимать чужую тетку боятся. Да и дорого это обойдется. Вот и заставили меня. Потому что подсчитали: если за всех малышей платить, мамка, считай, дарма работать станет. И Нина с Ольгой тоже. Так что я даже забыл, когда последний раз с пацанами виделся. Некогда. Учиться еле успеваю. Весь в кашах, пеленках и горшках. На Ксюху надежды нет. За самой глаз да глаз нужен.

— То-то меня Максим просил домой вернуться, чтоб всех вас растить!

— Во хитер! Я еле справляюсь с оравой. Еще тебя мучить хотят! Не соглашайся. Если вернешься, только хозяином. В няньках плохо. Как ни старайся, все равно все недовольные. А хозяину никто ничего не скажет. Он всегда прав.

— Тебя опять забижают? — нахмурился Кузьма.

— Нет. Не бьют! Что ты! И покупают все. Но мне уже игрушек не надо. Вырос. Опоздали они со своей заботой. Слежу, чтоб малыши из детства не убежали, как я, раньше времени. В старость им спешить не стоит. В ней, как погляжу, вовсе нет радостей.

Кузьма до ночи просидел с внуками. Дети не вернулись, даже не позвонили, не вспомнили о нем. И мужик вздохнул горестно: «Верно, прав Женька, об родителях нынче вспоминают, когда их не станет. Об живых чего печалиться? Покуда дышим, забот не просим».

Оглядел внуков, спавших в его комнате. Поискал место, где бы приткнуться до утра, и не нашел.

— Ладно, внучонок! Поеду я к себе в богадельню. Утром на работу надо. Если нашим что-то стребуется, нехай позвонят. Вдруг подмогнуть надо — мигом примчусь. Так и передай. Боле их ждать не могу. Нехай не обидятся, — пошел из дома. Когда подходил к остановке, оглянулся. В освещенном окне увидел одинокую фигуру внука. Он смотрел вслед деду. Маленький старичок, потерявший детство. Он смотрел на мир совсем по-взрослому и воспринимал его без радости. Может, оттого, что рос рядом с бабкой, под вечные стоны, жалобы и брань, заслонившие собой утро ребячьей судьбы…

Глава 6. Заботы

Кузьма вошел в последний автобус. В нем было мало пассажиров. Подсев к окну, он смотрел на засыпающий город.

Гасли огни в окнах домов. На улицах малолюдно. Лишь редкий прохожий появится иль кучка молодежи на ступеньках ресторанов. Этим время нипочем.

«Кончился выходной. Как глупо он прошел! Словно выкинул его. Не стоило навещать Егорку. Все умчались сломя голову. А про меня позабыли. Что пришел, что не было меня — все едино. Одно славно — с внуками душу отвел. С детьми и поговорить не довелось. Теперь им не до меня. Не скоро вспомнят. Покуда горе притупится, Максимка не заявится. А вот на похороны сватьи — приеду. Надо, стало быть, позвонить, узнать», — решил для себя. И вышел на своей остановке.

— Где так долго гулял? — встретил его Яков в коридоре. Усмехаясь загадочно, сказал: — А тебя целый день ждали.

— Кто?

— Гостья была. Недавно уехала. Устала. Сказала, как-нибудь в другой раз приедет.

— Сватья померла. Пришлось с внучатами побыть. На весь день одни остались. Да и уехал, оставив на Женьку. Ему вовсе тошно. В няньках нынче обретается. Ни детства, ни радостей не видит. Средь забот пацан состарился без времени. Верно, уходить мне к ним надо. Заменю внука. Нехай передохнет. И так в жизни ни хрена не видел. Нынче серед пеленок и горшков вовсе потеряется…

— Твое дело. Коль надумаешь, удерживать не стану. Только прежде чем решиться, все обмозгуй сто раз хорошенько. Взвесь свои силы и возможности. Ведь есть другие варианты. Тебе с детьми возиться? Не представляю такое! На это сноровка, опыт нужны. А ты мужчина! Разве сумеешь заменить бабу? Ну, во дворе погулять с малышом — куда ни шло. А накормить, искупать, постирать, укачать, сменить пеленки, помыть посуду, горшки, поиграть с детьми… Разве с этим справишься?

— А как Женька управляется? Нешто я дурней его?