Запоздалая оттепель, Кэрны

Акимыч свою корову лишь через неделю нашел. За много верст убежала скотина от дома. И даже через три зимы, увидев Егора, бежала за ним до самого центра города, норовя поддеть его в то самое место, какое он ей обжег скипидаром. Но он и на том не успокоился. Акимычеву коту пузырь с горохом привязал к хвосту. Кот чуть не взбесился. Хорошо, что кто-то вовремя пузырь отвязал. Зимой, в лютый мороз, забил печную трубу паклей. А дверь дома припер ломом. Акимыч с бабкой чуть не задохнулись дымом. А под Новый год слепил снеговика. Поставил перед самым окном. Снеговик как снеговик. Но… Шиш в окно показывал. Старуха соседка даже с метлой гонялась за Егором. Никак не могла простить, какого Деда Мороза слепил под окном и что тот сулил семье на весь год.

Остепенился он, когда окончил школу. Появились другие увлечения. Танцы и девчонки. До глубокой ночи, а то и до утра домой не возвращался.

Кузьма помнит, как однажды увидел он Егора, обучавшего танцам подросшую Ольгу. У Кузьмы от удивления карандаш из-за уха выскочил, а руки в кулаки сжались. Егор пропустил Ольгу между ног, потом схватил ее за задницу, покрутил в руках, отшвырнул к стене, и тут же они стали дергаться друг перед другом.

— Ты что это творишь? Зачем Ольку торчком ставишь? — закричал Кузьма.

— Папан! То самый модный танец теперь! Рок! Понял? И моя сестра должна уметь его танцевать. Иначе присохнет к плите и корыту. А ну, Ольга! Давай! У тебя уже получается неплохо! — даже не обратил внимания на отца.

Когда Кузьма подошел к Настасье и спросил, как она разрешает такое, жена ответила:

— Да пусть себе бесятся, покуда молоды. Ведь в доме. Не хулиганят на улице. Никого не обижают. У нас на глазах. А станешь запрещать, убегут куда-нибудь. И допоздна не увидишь. Где носиться станут, что будут делать? Уж не мешай им, не обращай внимания. Молчи! Так-то оно всем лучше и спокойнее.

Он и впрямь смолчал. Старался не замечать и не видеть.

— Ничего! Повзрослеют, перебесятся! Заимеют семьи, не до плясок станет. Все так-то! Наши, слава Богу, не пьют, не курят, все учатся. Грех жаловаться. А если немножко поозорничают, не беда, покуда молодые, кровь кипит… Но плохого ничего не позволяют, — уверяла жена, и Кузьма успокаивался.

Чем старше становились дети, тем больше с ними было забот. Но разрешала их жена. Она командовала всеми.

Лишь однажды услышал он разговор Насти с Егором.

— Нет, сынок! Нельзя тебе жениться на простухе! Ну кто она? Деревенская деваха из села, где ты был на практике! Она не сможет быть женой врача. Так и останется дояркой! Сам подумай, как станешь жить с полуграмотной бабой?

— Мам! Но я люблю ее!

— Таких Любовей у тебя в каждой деревне по сотне будет. Не спеши. Подумай. Но эта — не пара тебе! Я не приму в дом деревенщину!

— Это вы о чем? У меня невестка наметилась? — вышел из ванной Кузьма.

— Какая еще невестка? Егор сам не на ногах! Институт надо закончить. Зачем раньше времени хомут на шею вешать? Успеет! Ему всего-то двадцать один год. Рано жениться. Пусть учится, взрослеет!

— По-моему, он давно взрослый! Уже всех девок на нашей улице обабил! Пора бы кобелю остепениться. В его годы уже можно семью заиметь. Мы поможем на ноги встать.

— Нет! Не позволю жениться на колхознице! Она загубит нашего сына! — закричала Настя.

— А мы чем лучше?

— Пусть сами простые, зато все дети с высшим образованием! Интеллигенция! Мы с тобой сколько сил в это вложили. Пусть из своего круга девушку найдет. Врача! Или учительницу!

— А если он ее любить не станет?

— Полюбит. Привыкнет. Стерпится…

Кузьма тогда не помог сыну, не поддержал его, решив, что и впрямь пусть сначала окончит институт. А уж потом видно будет…

Егор не женился на деревенской. Но и на своих городских не смотрел с год. А потом пустился во все тяжкие.

Теперь уже Настасья просила остепениться. Напоминала, что он уже окончил институт, пора бы о семье подумать, что ей помощница нужна в дом. Егор словно не слышал.

Кузьма и тогда ни разу не поговорил с сыном, подумав, что семью тот всегда успеет завести…

«Кругом, куда ни глянь, промахи. Выходит, прав Андрюха! Об пузе радел, об душе не заботился. Хреновый из меня отец получился. Проглядел всех. И себя заодно», — идет с работы, понурив голову. А дома его уже ждет Женька.

— Андрей с Ниной у меня были! — делится с внуком.

— Знаю. Я виделся с ними, говорил.

— Твои хотят ребенка заиметь. Второго.

Женька глянул на Кузьму. Но ни радости, ни печали не уловил он в глазах мальчишки. Хотел Кузьма рассказать о разговоре, но в дверь постучали. Полная, добродушная старуха вошла в комнату:

— Можно к вам? Хочу Евгения навестить! Как ты, малыш?

— Терпимо! Уже домой отпустили. Теперь только па перевязки ходить надо.

— Потерпи немножко. Все заживет без следа. И забудешь.

Женька хмыкнул недоверчиво.