Запоздалое признание

Отчего ты, певец, упиваешься миром —
И готов заглядеться сквозь слезы-обманки
В лягушачью припрыжку с таким растопыром,
Будто хочет взобраться на призрак стремянки?

Отчего ты глядишь и на спинку светлячью,

Словно краше она, чем душа изумруда,
И на муху, что скачет старательной скачью
Ниоткуда – сюда, в ниоткуда – отсюда?

Ты – чело под венцом из крапивы секущей,

Ты дитя дурнотравья, дитя дурносонья,
Чья душа полу-чистая, полу-драконья
Неспроста закатилась в осочные гущи.

Отыскать она хочет свои отпечатки —

Те, что выронил кто-то ошибшийся веком:
Он еще не был богом, а ты – человеком,
Но друг другу вы снитесь, как створки-двойчатки.

И тогда одинаковый выпал вам жребий,

Словно дымка с туманом, вы были похожи
И не ведали, кто человечий, кто божий
И кому написалось завечниться в небе.

Это, знать, опоил тебя зной праиюней,

Ты в одном колоброжестве кажешь сноровку —
И за подвиг безумья, предпринятый втуне,
Обретешь мотылька или божью коровку.

Я люблю в тебе все – эту блажь без провину,

Этой немощи чары – и память былого!
Я бледнею, как смерть, и без жалости гину,
Молвя слово люблю – как последнее слово.

Сон

Мне приснилось, что ты умирала,
И бежал я проститься с тобой,
Пробирался средь лютого шквала,
Через заросли и ветробой.

Безнаказанны смертные муки,

Омерзительны впадины щек,
И к пустотам протянуты руки,
Словно там – вожделенный кусок.

И ты грудью кормила безбытье,

И той жизнью, что мне дарена,
Вас обоих сумел оживить я —
И проснулся от горького сна.

Первая встреча

Мы впервые за гробом! Трухлявы ворота…
Поцелуй этот куст, как в минувшие дни.
Если ты сохранила от прошлого что-то,
Ободри, обнадежь – и рукою взмахни!

Но развеяны дочиста прежние взмахи,

И увидевший нас – разглядит лишь золу.
Наши смехи и плачи заглохли во прахе,
Наши дни угнездились в паучьем углу…

Если ты умерла, значит, гнилью ослизни,

Уступи этот мир соловью, муравью —
И поплачь оттого, что застольники жизни
Видят вздроги звезды – но не муку твою.

Уговоры