Запоздалый приговор

— О, — засмеялась Воронова, — ей очень понравилось. Более того, она оказалась очень хитрой старушкой. В конце занятия мы создаем модель биржи — выпускаем акции и предлагаем участникам играть по всем реальным правилам, используя полученные знания. Кто-то создавал коалиции, кто-то брал на понт, пугал полным поглощением, а она быстро сориентировалась: скупила все, что могла, и создала черный рынок. В итоге ее команда победила. Кстати, она потом звонила и рассказывала, что смогла переубедить своих домочадцев.

— Наверно, все же не все происходит так победительно, как вы пытаетесь это представить. Разным людям нужное разное время для воплощения подобных усилий в жизнь.

— А что же вы хотите? Все на блюдечке с голубой каемочкой? Время — это вообще один из самых ценных ресурсов, который надо выиграть в условиях жестких переговоров. Умение тянуть резину тренируется во время парной игры, где один человек, например, директор, а другой — подчиненный. Директор уверен, что подчиненный ворует, но не может это доказать. Ему нужно уволить вора, а вору — как можно дольше продержаться на стуле, отпираясь от обвинений и используя техники манипуляций, которым его учили раньше. Во время словесной перепалки возникают дополнительные сложности: например, входит «юрист компании» и говорит, что нашел документы о переводе суммы наличный счет подчиненного, или появляется «детектив» и сообщает, что накануне «вор» проиграл в казино десять тысяч долларов, то есть свою зарплату за два года.

Гордеев невесело усмехнулся.

Воронова отреагировала мгновенно:

— Это вы по поводу Ольги Реутовой сейчас? Ее маленьких пристрастий?

— Как вы… догадались? — изумился Гордеев.

— Опыт — сын ошибок трудных…

— Какой еще опыт?! Какие ваши годы!

— Ну ладно, — сжалилась Воронова. — Скажу, так и быть. Я на самом деле специально манок этот забросила — про казино. Чтобы понять, что вам известно. Может, вы и хороший адвокат, но шпион из вас — никакой. Все на лице сразу же нарисовано. Какая эмоция вас посещает, вы ее тут же своей мимикой и проигрываете.

— Что, так заметно? — расстроился Гордеев.

— Не переживайте, людей, которые могут так это читать, один на миллион, это не тренинг, это — талант.

— От скромности вы не умрете, — заметил Гордеев.

— А зачем? Жизнь коротка. Поэтому, чтобы не терять времени даром, предлагаю вам сейчас, не раздумывая, перепихнуться на этом вот, — она показала пальцем с внушительным перстнем, — столе.

— Что?!

— Вот, — удовлетворенно сказала Воронова. — Опять собой не владеете. Как вы свои процессы выигрываете, я вообще не понимаю. Наверно, готовитесь очень тщательно. Шутка это была, — объяснила она. — Мальчика в приемной видели?

— Ну, — сказал Гордеев, вытирая лоб.

— Мой, — коротко объяснила Воронова. — А вы — не в моем вкусе. Вообще. Ну ладно, давайте спрашивайте, зачем пришли, и попрощаемся. Мое время денег стоит, знаете ли.

— Я уже понял, — вздохнул Гордеев. — Ира, что вы думаете об Ольге Реутовой?

— Честно?

— Разумеется.

— Ничего не думаю.

— Но вы же с ней знакомы? Вы можете как-то объяснить ее смерть?

Воронова помолчала. Потом вздохнула:

— Многовато совпадений, правда? Три смерти. И все примерно рядом. Нет, господин адвокат, нет у меня никаких версий. Единственно, что могу сказать, я эту суку терпеть не могла. Думаю, она мне взаимностью отвечала.

Гордеев подумал, что если, зная такое отношение жены к его помощнице, Реутов никак не реагировал, значит, Воронова в его профессиональной жизни играла значительную роль.

— Ира, а как давно вы были знакомы с Реутовым?

— Сколько себя помню.

— Что это значит? Вы ходили в один детский сад?

— Примерно. Я была пресс-атташе нашей лыжной сборной, когда он выступал. Мне тогда было двадцать с хвостиком, я еще на журфаке училась.

— Ах, вот как! — обрадовался Гордеев. — А я как раз хотел подробней узнать о его спортивном прошлом. Я слышал, что он прекратил выступать в двадцать восемь лет из-за травмы колена. Это так?

— И да и нет.

— Поясните.

— Витя всегда был себе на уме. Он, говорят, подавал некоторые надежды, но суперзвездой никогда не был. И не мог стать. Максимум, чего он достиг, — стал чемпионом мира в эстафете. Он, конечно, все про себя хорошо знал. Травма дала ему легальную возможность завязать с большим спортом и перейти в бизнес.

— Я думал, он работал в Спорткомитете, после того как…

— Так это же бизнес и был! — перебила Воронова. — Тогда спортивный бизнес такие льготы получил — только успевай деньги зарабатывать. Табак, алкоголь…

— И ваш Виктор успел?

— Не особенно. Он, видите ли, надумал политикой заняться. И меня в какой-то момент уговорил… После того как он из биатлона ушел, мы же не общались пару лет, я продолжала работать пресс-секретарем, только это уже совершенный отстой был. В девяносто третьем после октябрьской пальбы мы с ним пересеклись на каком-то отмечалове «победы демократии», и он мне говорит: старуха, бросай свое болото и переходи ко мне, ты же здорово умеешь с людьми работать, ты мне пригодишься! Ну, я и бросила.