Запоздалый суд (сборник)

Когда определили и сроки, когда я записал эти сроки, то в моем кабинете словно просветлело. Никто уже не спорил, не пререкался, у всех как будто упала гора с плеч, или точно мы все вышли из густого тумана и увидели знакомые дали и поняли, что идем правильно. Может быть, это только я так ощущал эту минуту, однако ведь и никто из них не спешил подняться и уйти, хотя их ждали все те же непроверенные тетради, свои дети, свое хозяйство. Какая-то светлая минута, честное слово. Я еще никогда не испытывал такого радостного настроения. Мне даже казалось, что вот стоит мне сегодня вечером прийти домой, взять лист бумаги, написать название лекции, которую я сам себе определил — «Любовь и дружба», как она тут же будет готова, и я могу читать ее завтра же в Доме культуры при полном зале. Да, «Любовь и дружба»! Конечно, можно взять у Красавцева уже готовую лекцию: «Лебединая песня сердца», «горящий факел своей любви…» Нет, увольте, я найду другие слова, пусть они будут попроще, но они будут живыми, понятными. Я скажу такие слова, которых не говорил еще никто.

9

Нет, я не могу откладывать работу над лекцией, и когда Генка за чаем пускается в рассуждения о том, почему он не хочет поступать в институт, — после института, дескать, обязательно надо быть руководителем, а он не желает, нет, он хочет быть свободным, хочет высказывать всем в глаза свои мнения, да, только свои мнения, и потому он до конца жизни останется простым рабочим, простым колхозником, вот так! — я не поддерживаю этой беседы. И вообще сегодня меня раздражает Генкина привычка все сводить к спору, всех обращать в свою веру. И я молчу. В конце концов каждый живет согласно своим убеждениям, и если в этом находит счастье, то очень хорошо. Пусть будет больше счастливых людей. Но при всей разнице характера и привычек, в людях все-таки больше одинакового. Разве это не выражается во взглядах на материальные ценности? Тут не надо много доказывать, масло лучше маргарина — это очевидно, хотя, конечно, один человек из сотни и может отдать предпочтение маргарину. Точно так же и в мире ценностей духовных. Кто скажет, что зло лучше добра? Никто этого не скажет, никто не хочет, чтобы в жизни торжествовало зло. Все дело в том, чтобы каждый человек в меру своих сил старался делать добро и не делать зла… Вот об этом я думаю, пока Генка толкует о свободе, которой обладает простой рабочий, а не имеет руководитель, и мне не терпится поскорей сесть за бумагу и записать свои мысли.

И вот наконец-то Генка умолкает, он наливает очередной стакан чаю, а я встаю и ухожу к себе, прямо с недопитым стаканом чая ухожу.