Запределье

Это было детское радио из красно-белого пластика с маленькой антенной на одном конце. На самом деле белый цвет не был белым уже много лет, а в пластиковых канавках уже несколько лет была грязь. Выключатель, тюнер, колесо регулировки громкости. И почему-то мультяшное изображение желтой утки, тянущей телегу.

— Я не знаю, зачем пеликану повозка, — сказал он.

— Утке, — поправила я и была почти уверена, что он точно знал, что это за птица. — Оно работает?

— Конечно, еще как работает, черт его возьми. Думаешь, я новичок? Любитель? Я знаю, что делаю. Но это не радио.

Я посмотрела на него, потом на коробочку.

— Я не понимаю.

— Это своего рода способ поздороваться.

Он махнул рукой, а когда я вернула радио ему, щелкнул выключатель большим пальцем. Из динамика послышался глухой мягкий стук, но достаточно различимый. Быстрая пульсация.

Бп-бп. Бп-бп. Бп-бп.

— Что это?

— Это я, — ответил он, и я посмотрела на него. — Мое сердцебиение, — произнес он. — Я знаю, что для людей это имеет большое значение. Тебе понравится такая связь.

Когда я посмотрела на него, у меня навернулись слезы.

— Оно будет работать, даже когда Завеса закроется?

— Пока я жив, оно будет работать. И я, наверное, буду жив вечно, так что… — он приподнял плечо и откашлялся. — Я буду скучать по тебе, Рыжуля.

— Я тоже буду скучать по тебе, Моз.

Я наклонилась и обняла его, его руки, сомкнувшиеся на моих, напряглись, чтобы усилить объятие.

— Почему ты пахнешь солеными огурцами? — спросила я, когда отступила его.

— Рассол полезен для кожи.

— Сомневаюсь, что это правда.

Он прищурился.

— Ты просто пытаешься меня разозлить, чтобы не разрыдаться.

— Ты поймал меня, — сказала я и отпустила его.

И мы молча сидели на скамейке и смотрели, как оживает мир.

* * *

Тридцать минут спустя, когда автобусы уже заждались, а Пара начали подниматься на борт, Лиам обнаружил, что я все еще сижу на скамейке и все еще растеряна.

— Ты в порядке?

Я пожала плечами.

— Он придурок. И ему нравится самая отвратительная еда. Но он часть семьи.

— Да. Но я рад, что он может вернуться домой.

— Да уж.

Мозес сделал первый шаг, оглянулся через толпу, ища нас. И когда он нас нашел, улыбнулся.

А потом показал нам средний палец.

С ним все будет в порядке.

С нами со всеми будет.

Конец!