Запределье

Издаваемый Шкчлом скрежет усилился. Он смеялся.

– Но он хотя бы знает, какую жертву должен принести? – спросил чешуйчатый. – Второй ингредиент, кроме плода?

Листвень отрицательно покачал головой.

– А если он сбежит раньше, чем змея вкусит его крови?

– Не сбежит – заверил его Васташа.

«Ничего не бойся»

Боюсь, в добропорядочном Вено употребление чистой красоты карается законом, но я все же припрятал в складке крыла две ампулы и шприц. Больше из вещей я не взял с собой ничего, кроме пера, чернил да неоконченной рукописи. Разве мог я поступить иначе? Ведь я оставил Клэя прямо накануне свидания с гигантской змеей! Я знал, что дела могут задержать меня в Вено на несколько дней, и в то же время не мог торопить повествование, которое явно близилось к кульминации. Последние события повести об охотнике повергли меня в смятение, хотя, возможно, это даже к лучшему: волнуясь за Клэя, я отвлекался от собственных тревог по поводу предстоящей встречи с Семлой Худ и прочими моими недоброжелателями.

И вот я сижу у окна, в квартире, которую подыскал мне Фескин, и обозреваю главную улицу славного города Вено. Апартаменты отличные, хотя мебель, к сожалению, не учитывает специфику моей анатомии… Уже поздно и город крепко спит, поэтому я ввел себе красоту и теперь нетерпеливо жду, когда знаки Запределья проскользнут в мой ум. А пока – позвольте описать подробности моей собственной встречи со змеей, которая, может, и пострашнее Сиримона. Имя ей – Предубеждение.

Нынешним утром, как и было условлено, я прибыл в Вено. В сюртуке и при шляпе, но дрожа до кончика хвоста – от страха быть отвергнутым. Добрый Фескин сказал, что я отлично выгляжу, но я все равно раза три бегал в школьную уборную, чтобы проверить свою экипировку и поупражняться напоследок в улыбке без обнажения клыков. Запомнив хорошенько, какое именно искажение лицевых мышц отвечает за создание сдержанной располагающей усмешки, я объявил учителю, что готов.

Покинув безопасные стены школы, мы вышли на улицу. По случаю хорошей погоды жители Вено прогуливались по городу, торговались в лавках или просто болтали друг с другом, стоя на перекрестках улиц. Я старался не замечать ни брошенных в мою сторону косых взглядов, ни летевших вслед обидных слов. Завидев меня, кое-кто переходил на другую сторону улицы, но несколько смельчаков даже пожелали мне удачи и помахали рукой – с безопасного расстояния.

Сейчас мы предстанем перед констеблем Спенсером, – на ходу объяснял Фескин. – Он тут единственный представитель власти. Я его давно знаю, он малый честный и справедливый и склонен верить не эмоциям, а доказательствам.

И что будет, когда мы явимся? – спросил я с замиранием сердца.

Боюсь, там будет куча народу, – сказал учитель. – Но пусть это тебя не смущает. Спенсер не начнет, пока зрители не утихомирятся. Сперва выступят твои обвинители со своими претензиями. Потом у тебя будет возможность ответить на их обвинения. Окончательное решение выносит констебль. Я уже говорил с ним. Знаешь, его весьма впечатлило твое решение прийти и выступить в свою защиту.

Мы свернули в боковую улочку и вышли к большому зданию, где помещались суд, тюрьма и кабинет Спенсера. У крыльца собралась толпа зевак, двое были с ружьями – видно, стражники. Сердце мое заколотилось еще сильнее. Но тут вперед протиснулась Эмилия и с приветом бросилась ко мне. Когда она протянула мне ладонь, я задержал ее в своей руке.

– Ничего не бойся, Мисрикс, – сказала она.

Из всех присутствующих это дитя было единственным, кто понимал, каково мне сейчас.

Стоило нам приблизиться, как те двое с ружьями велели всем расступиться и пропустить нас. Шагая сквозь этот строй, я не мог отделаться от ощущения, что все это мне знакомо: ведь точно так же шагал Клэй сквозь строй бешанти, покидая форт Вордор. Разница заключалась лишь в том, что в данном случае ничто не мешало какому-нибудь нервному гражданину вытащить из-за пазухи оружие и пустить мне пулю в голову. В последнюю секунду, когда мы уже взошли на крыльцо, свирепого вида верзила встал у Фескина на пути.

– Отойди-ка, – спокойно сказал тощий очкарик-учитель, потеснив его с дороги. Какое бесстрашие! До тех пор, поглощенный собственными проблемами, я даже не задумывался, что, вызвавшись быть моим представителем, мой друг тоже подвергает себя опасности.

Я шепнул ему в спину слова благодарности, но, боюсь, они потонули в приветственных криках, которые, в свою очередь, заглушал многоголосый хор, скандирующий: «Смерть демону!»