Запредельная мечта темного дара (СИ)

— Даринка, я же любя, и, вообще, дети для родителей навсегда остаются “маленькими”.

Немного подумав, дочь благосклонно кивнула, позволив ее так называть.

— Мамочка, я так боюсь.

— Я рядом, мы справимся.

Мне и самой было дико страшно, но я знала, за что борюсь. За свободу, свою и Дарины. Немного успокоив дочь, включила телефон. Заряда меньше половины. Фонарик показал, что мы в тупике длинного коридора.

— Дарина, дай мне железный обруч. Я его в рюкзак положу, не будем оставлять улики. Выбросим где-нибудь в другом месте.

Мы встали и, стараясь не шуметь, отправились вперед. Стены были каменные, неровные, сухие, но холодные. Шли мы уже довольно долго. Дочь устала и пришлось ее немного пронести на руках, но она уже давно не пять кило весит, поэтому я поставила ребенка и задумалась.

— Такое ощущение, что мы по кругу ходим.

— И мне так показалось. Мама, я кушать хочу.

Я дала дочке несколько сушек и воды.

Пока у ребенка перекус, я водила фонариком по стенам.

— Батарейка на исходе, — вздохнула я. — Если свет погаснет, не пугайся, ладно.

Мы прошли еще немного, и дочка вдруг дернула меня за руку:

— Мама, смотри.

Фонарик чиркнул светом по стене и потух, но в последнем луче я увидела темный провал.

— Все, батарея села.

Телефон отправился в рюкзак.

— Ну что, идем туда?

Я крепче взяла кроху за руку, и мы отважно шагнули вперед. В этот раз идти пришлось не очень долго, около получаса.

— Мамулечка, — шептала дочка, — там свет.

Впереди действительно было светлее.

Стоило нам выйти из этого коридора, как я поняла, что мы в погребе. Здесь я решила спрятать железяку. Благ, места много, полок и ящиков еще больше. Мы отошли вглубь, нашли самый паутинный угол и спрятали ошейник, закидав комьями грязи, которой здесь было в избытке. Не знаю, зачем мы это делали, но обе испытывали удовольствие.

Теперь нужно было найти отсюда выход. Но стоило нам пройтись в поисках ходов и коридоров, мы оказаться около лестницы наверх. Сзади, совсем близко снова послышался скрежет. Мы, как по команде, обернулись. Это был мертвяк. Он демонстративно провел когтями по стене и вновь это звук, словно металлом о камень.

— Роб, привет, — робко поздоровалась дочь, пятясь мне за спину.

Вот это вот Роб? Оно готовит еду? Меня замутило.

На черепе только частично голые кости, частично мышцы без кожи и только в области рта есть кожа. Как дочь и говорила, рот зашит. Мерзкое зрелище. Однако чудовище одето в белую рубашку и черный фрак с атласными отворотами. Черные брюки с тщательно выглаженными стрелочками и белесые кости ступней. Последние бряцнули о камень в нашу сторону. А я вдруг поняла, что мне очень не хватает того топорика, который я взяла на время и оставила, по всей видимости, в комнате с сундуками, когда дочку защищала от неведомой опасности.

По спине побежали мерзкие мурашки, а отсутствующие глаза вдруг недобро загорелись красным. Этот зомби пугал до жути. Со следующим его шагом в нашу сторону, дочка вдавилась в меня всем телом, а я еле сдерживала рвотные позывы не то от страха, не то от отвращения. Только бежать некуда, позади стена, все проходы перекрыты.

Глава 11. Проклясть мага

Каким-то загробным показался мне звук щелкнувшего за нами замка. Знакомая комната. Меня словно ледяным ветерком обдало плохое предчувствие. С тревогой посмотрела на дочь. Она смотрела на меня большими печальными глазками, но хоть без страха, уже хорошо. Побег не удался.

Шар из волос вокруг головы Дарины начал опадать, и я очень надеялась, что старик не заметит под спутанной копной отсутствие железного обода на тонкой девчачьей шее. Постаралась пальцами пригладить волосы и распределить, закрывая все, что нужно.

Роб вел себя, как запрограммированный робот. Точно нашкодивших котят схватил за воротники наших одежек и, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, приволок нас сюда. Мертвый и костлявый, но откуда такая силища?

Я метнулась к тайнику, не знаю, зачем и для чего, но чувствовала: надо. Руки обхватывают столбик кровати, большие пальцы на камушках, тихий щелчок и открылся тайник. Дочка сунула любопытный носик.

— Ого, сокровища! — восхищается она.

— Дарина, заверни это в нашу одежду и положи в рюкзак, на самое дно. Как только появится возможность, беги отсюда, — я присела перед малышкой на корточки и обняла ее за хрупкие плечики. — И постарайся выжить, — с тревогой я вглядывалась в ее глаза, ища там решимость, но видела только расширяющиеся от страха зрачки. — В этом мире, скорее всего, безопаснее будет жить в виде мальчика. Притворись им.

Моя девочка смотрит на меня испуганно, еще шире распахнув глаза, и отчаянно кивает.

Она у меня часто рассуждает словно взрослая, и это забавно звучит из ее уст. В эти дни дочь показала, что может быть собранной и не капризничать. Тем не менее справится ли она без меня? Она просто девочка, просто ребенок. Мне больно видеть и понимать, что ей безумно страшно, чувствовать, как она прижимается ко мне по ночам и задает один и тот же вопрос:

— Мамулечка, мы сбежим отсюда?