Запредельник

— Когда она рядом, я как-то лучше себя чувствую. Что еще я могу тебе сказать?

— Полагаю, что твое объяснение грешит явной поверхностностью. Вас связывает голая техника и ничего кроме того?

Маккензи повернулся к либонийцу и испытующе посмотрел в его антрацитовые глаза.

— Поначалу это скорее всего так и было. И мы почти разошлись, даже не научившись по-настоящему заботиться друг о друге. Но сейчас все было совершенно по-другому. Этот… ах… феномен многое изменил. Мы общались друг с другом таким способом, который ты даже не можешь себе представить. И это ее напугало.

Вернулась барменша с их выпивкой.

— С вас пять кредиток.

— Подай счет, дорогуша, — попросил ее Маккензи. Она кивнула, положила на стойку чек и направилась к журналу фиксации продаж.

О-Скар продолжал:

— Мне кажется, что в этом мире мало что может испугать Светлу Стоковик.

— Она многое испытала.

— А если это так, то я не понимаю, почему ты так настойчиво стонешь в ее отсутствие. Ты теперь на коне. А вокруг полно более доступных женщин, которые прибегут к тебе по первому сигналу.

Маккензи был застигнут врасплох.

— Ты что, серьезно? И кто же это, например?

Он, кривляясь, начал рассматривать пары в глубине зала.

— Что-то не видно, чтобы кто-то здесь пожирал меня глазами.

— Маккензи, я говорю совершенно серьезно. Инайю, например. У тебя могло бы с ней что-нибудь получиться. Она очень красивая женщина и чрезвычайно к тебе привязана.

— Ха, Инайю! Да она меня терпеть не может!

— Она чувствует, что ты не любишь нихонианцев. Но это только еще усиливает ее чувства.

— Я себя нормально чувствую с нихонианцами. На самом деле мне очень нравится Инайю. Но не надо преувеличивать ее ко мне отношение. Она по-прежнему работает на Сируса Магнума. Всего лишь защищает свои интересы.

О-Скар ничего не сказал в ответ. Он сделал глоток виски. Только после этого он заговорил вновь:

— Я не могу сказать, насколько это правда, но одно я знаю точно: она очень серьезно относится к тебе. Поэтому когда я вижу, как она тебя обхаживает, чуть ли пылинки с тебя не сдувает, меня это огорчает.

— Заботливость — в характере нихонианцев. Они впитывают с молоком матери потребность заботиться о ком-то… в вежливой форме.

— Глупости, — возмущенно на повышенных тонах ответил ему О-Скар. — Она не раздумывая отдалась бы тебе, сделай ты такой намек… вежливо. И она бы осталась с тобой, а не посылала бы тебя куда подальше, когда у нее плохое настроение, как делает Стоковик.

Раздражение Маккензи усилилось.

— Давай не будем говорить о Светле, ладно? Таня ведь с тобой тоже не очень нежна, не так ли?

О-Скар удивленно взглянул на него.

— Это не одно и то же. Мы никогда не были с ней любовниками, только добрыми друзьями.

— Тогда почему же она попросилась назад на Эктэлон, как только поправилась, вместо того, чтобы пойти в разведку, как того хотел ты?

Теперь глаза О-Скара горели.

— Она великая женщина, Маккензи. Она высокая и необыкновенно сильная, но она олицетворяет само совершенство во всех отношениях. Во всяком случае, она была такой, пока в нее не попала эта проклятая лазерная пушка. Ей практически реконструировали бедра и таз. Она никогда не сможет иметь детей и стыдится своего тела. Она чувствует себя изуродованной. Она не верит в то, что я… — лицо О-Скара наполнилось грустью, никогда прежде не виданной Маккензи. — Ей нужно время, чтобы свыкнуться мыслью с тем, что произошло, — наконец грустно заключил он.

В ночь, когда на их лагерь напала Ван Сандер, героизм Тани спас оборонявшихся. Но либонийцы превыше всего ставили многодетные семьи, и теперь она должна была стать для О-Скара еще одной потерей. Маккензи почувствовал, как его переполнила волна грусти. Он мягко потрепал либонийца по руке.

— Мне очень жаль, приятель, но то же самое и со Светлой.

— Наверное, ты прав. Иногда жизнь… подставляет нам ловушку.

— Я не подпишу назначение Тани. Она может приспособиться к своему увечью и здесь, на Красном Утесе.

— Ты не можешь помешать ее переводу отсюда. Она работает в разведке Конкордата.

— Нет, могу… если ты хочешь, чтобы я так поступил.

О-Скар ничего не ответил. Они долго сидели, застыв в неподвижности и не нарушая молчания. Коровообразная барменша украдкой посматривала на них. Потом раздался звонок видеофона, и она поспешила к нему.

— Пошли отсюда, — предложил Маккензи.

— Да, давай.

Пока О-Скар оплачивал счет, барменша приблизилась к ним и сказала:

— Вы губернатор Маккензи, не так ли?

— Да. А что? — ответил Маккензи.

— Там для вас что-то вроде звонка. Если хотите, можете говорить отсюда.

Она наклонилась и достала из-под стойки портативный аудиофон.

Маккензи вопросительно посмотрел на О-Скара. Тот лишь пожал в ответ плечами. Маккензи подключился к линии и поднес аудиофон к уху.

— Да? Говорит Ян Маккензи.

— Мак, извини, что потревожила тебя, но мне необходимо с тобой встретиться как можно скорее.

Он сразу же узнал голос. Это была Шейла.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь? Это же открытая линия!

— Да, я знаю, но дело не терпит отлагательства. Пожалуйста, сделай так, как я тебя прошу.