Запредельник

— Я Светла Стоковик, Мак, отход производства славянской шлюхи. Ребенок, который соблазняет униженных либонийцев. Зловещий запредельник, который боится нашего романа так же сильно, как ты желаешь его. Ты все еще не понимаешь? Я просто не готова к тому, чтобы быть женой и матерью, а еще менее готова быть советником Военного Губернатора. Возможно, что я никогда не смогу стать им. Ни ты, ни я пока этого не знаем. Только время покажет.

Даже в бледном свете, который с трудом пробивался сквозь плотные занавеси дверей, ведущих на террасу, она могла увидеть, как сильно он был потрясен ее словами. Она прошла мимо него и села на кушетку. Сдернув с ног измучившие ее туфли на высоких каблуках, она зашвырнула их далеко в угол. После этого она снова посмотрела на него.

— Пожалуйста, постарайся меня понять, — умоляла она. — Твоя любовь возвысила меня, но ты не можешь ожидать, что я совершенно изменюсь.

Она снова поджала под себя ноги.

— Мак, мне нужно время… чтобы обдумать то, что я узнала о себе и о нас, и я не хочу, чтобы на меня давила необходимость быть в это время любовницей, женой и матерью одновременно. Нам хорошо с тобой вдвоем, я имею в виду в физическом плане. Я даже научилась принимать эту близость. Но сексуальное влечение ослабеет. Так бывает всегда. А что потом?

Маккензи недовольно пошевелился. Через секунду он уже сидел рядом с ней на кушетке, обнимая ее плечи и глядя прямо в глаза.

— Ты хочешь сказать, что так понимаешь нашу любовь? Замаскированная форма грязи?

Она ответила ему возмущенным взглядом, тщетно пытаясь скрыть душившие ее слезы. Потом принужденно засмеялась:

— Маккензи, просто нет слов, как ты хорош! Ты настолько возбуждаешь меня, что я просто вся таю от вожделения в постели. Но разве этого будет достаточно, чтобы наши отношения продлились много лет? Мы думаем по-разному. У нас разные вкусы и разные правила поведения. Меня вырастили как убежденную материалистку, Мак. Я намного практичнее тебя и совершенно лишена романтических иллюзий. — Она снова громко рассмеялась. — Может быть, ты не более чем объект сексуального удовольствия, как ты думаешь? Может быть, ты для меня не более чем превосходная машина по производству оргазма?

Маккензи смотрел на нее так, словно видел впервые. В его горящих зеленых глазах было что-то ужасное, но она никак не могла понять, что именно. Наконец он сказал:

— Ты ведь так не думаешь на самом деле, Светла. Эту бредовую идею в твою головку заложил Фронто. Ты ведь не сможешь повторить все это, глядя мне в глаза!

«Да, не смогу, Маккензи, и ты сам знаешь, что я не смогу этого сделать». Она смущенно смотрела на него.

— Но ведь это может быть правдой тем не менее. Я еще пока не знаю… и мне нужно время — вдали от тебя, — чтобы во всем разобраться и понять. Потому что, если все, что я наговорила, окажется правдой, это будет ужасно для нас в конце концов. — Она смотрела на него умоляющими глазами. — Я должна вернуться в Запределье, чтобы все обдумать. Это то, что мне сейчас необходимо… если тебя это действительно интересует.

Он встал и заложил руки за спину, но избегал смотреть ей в глаза.

— Ты не можешь вернуться в Запределье больше, — упрямо ответил он.

— Но почему? Это же моя работа. Если тебя беспокоит моя рука, я сделаю себе бионический протез.

— Дело не в этом.

— Ну а в чем же тогда?

— Космический прыжок все поменял местами. Попытки его воспроизведения будут по-прежнему продолжаться, хотя нас и не будут более использовать в них. Ты не можешь находиться в одиночестве в Запределье, потому что ты слишком много знаешь.

«Слишком много знаю! О чем? Как меня заживо поедает моя собственная потребность в самоутверждении? Или это ужасное растворение вместе с тобой в недосягаемой чистоте?»

— Мак, ты шутишь. Что от меня можно узнать? Я не имею ни малейшего представления, как произошел прыжок.

— Это не главное. Ты знаешь достаточно много, чтобы тебя можно было использовать в интересах потенциального агрессора. К сожалению, найдется немало людей, которые с радостью наложили бы на тебя руки.

— Например, кто?

— Тебе совершенно необязательно это знать, черт побери! — воскликнул он, поворачиваясь к ней. — Я теперь Военный Губернатор и не могу всегда делиться с тобой секретной информацией. Это мало чем отличается от былых времен в Полетном Корпусе, потому и не надо этому противиться.

— Нет, все совсем по-другому, неужели ты не понимаешь? — заплакала она. — Здесь у нас было свое маленькое любовное гнездышко, и оно было прекрасно. Я никогда не смогу его забыть. Но теперь ты Военный Губернатор Красного Утеса. Как мы можем быть уверены, что будем жить по-прежнему счастливо, если все вокруг так быстро меняется?

— Светла, все люди живут с сознанием этого.

— Да, но они не запредельники.

Он обиженно смотрел на нее, она отвечала ему беспомощным взглядом. Он сел рядом с ней на кушетку снова. Потом он наклонился вперед, опершись локтями о колени. Он принял какое-то решение.