Запредельно близко (СИ)

- О чем ты? – Я принялась рассматривать ногти на руках, лишь бы не смотреть на Джорджа.

- То ты пол разглядываешь, то собственный маникюр. Вот я и спрашиваю, интересно? – Парень еле сдерживал волну хохота, которая с каждым словом одолевала его сильнее и сильнее.

Я почувствовала, как щеки предательски загорелись, и вымучено посмотрела на Уизли.

- Очень, попробуй на досуге, – ехидно ответила я.

Джордж насмешливо изогнул бровь, не отводя взгляд от моего лица, и я начала нервно теребить края кофты, даже не замечая этого. Парень таки издал сдавленный смешок, но тут же принял серьезное выражение лица, когда поймал мой недовольный взгляд.

- Грейнджер, не нервничай, я не собираюсь к тебе ни приставать, ни уж тем более насиловать тебя, так что расслабься.

- Спасибо за разрешение, а то я сижу и думаю, когда же это ты мне позволишь расслабиться, – ядовито ответила я, а потом прикусила губу, чувствуя, что веду себя странно.

Джордж Уизли плохо на меня влияет: то я молчу и краснею, то из меня выливаются реки сарказма.

- О! – махнул рукой парень. – Не стоит благодарности, я ведь такой великодушный, милостивый, сердечный, чуткий, внимательный, а еще чертовски обаятельный! – С каждым эпитетом Джордж загибал пальцы на руках, а я закатила глаза.

- А еще самый настоящий нахал и хвастун, страдающий нарциссизмом, – добавила я.

- Да ну тебя, Грейнджер! Ты не истинный ценитель прекрасного. – Я от души расхохоталась, в то время как гриффиндорец добродушно улыбался.

- Я думаю, что ты сам неплохо справляешься с оценками прекрасного. – Последнее слово я выделила кавычками.

- О, Гермиона, ты режешь меня без ножа, – простонал парень, и я хихикнула.

- Захожу я, значит, в гостиную и слышу стоны брата, а рядом с ним сидит, как ни в чем не бывало, известная всем Гермиона Грейнджер. Наводит на мысли. – Фред провел рукой по невидимой бороде и сделал вид, что задумался.

- Фред, – укоризненно произнесла я, стараясь не покраснеть вновь. – Твой брат просто поднимает мне настроение.

- Ага, или ты ему, – тут же выдал он, и я зарделась.

- Прекрати! – возмутилась я.

- Грейнджер, в этом нет ничего постыдного, все свои, – поддержал брата Джордж.

Они оба сейчас стояли рядом и посмеивались, в то время как я мечтала либо о том, чтобы провалиться сквозь землю, либо об адекватном чувстве юмора и остром языке, чтобы достойно ответить этим неугомонным шутникам.

- Олухи! – Я выпалила единственное, что пришло мне на ум, и подорвалась с места, намереваясь поскорее скрыться за дверью спальни, где близнецы не смогут достать меня своими подколами.

- Ты так мило злишься, – улыбнулся Фред, и я обернулась уже на самой последней ступени лестницы.

- Но больше смешно, – добавил Джордж.

Я поджала губы и юркнула в спальню под сдавленное хихиканье братьев. Им нравилось выводить меня из себя, да что уж там мелочиться? Они любят выводить из себя абсолютно всех, любого человека, находящегося к ним в опасной близости, просто сегодня эта честь выпала мне.

Приняв горячую ванну, я улеглась в мягкую постель, с удовольствием расслабляя мышцы. В этот вечер, как и в любой другой, я запрещала себе думать о Джордже, запрещала вспоминать его улыбку, хитрый взгляд, забавный прищур, глубокие карие глаза, цвет которых ассоциируется разве что с крепким кофе без сахара, который Джордж так любит, либо с настоящим горьким шоколадом, оставляющим специфическую вязкость во рту. Я должна была бы полюбить и кофе, и горечь шоколада, но этого не было – я все также предпочитала зеленый чай с малиной, земляникой или смородиной, а к сладкому и вовсе была равнодушна, так как с детства была приучена родителями-дантистами к умеренному употреблению кондитерских изделий. Я старалась не вспоминать его приятный голос с едва уловимой хрипотцой, но содержащий некую металлическую ноту, его всегда порывистые движения, то, как он манерно запускает длинные пальцы в рыжую шевелюру, имеющую оттенок заходящего за горизонт солнца. Я иногда позволяю себе представлять, как провожу рукой по его волосам, ощущая их мягкость, касаюсь бледной веснушчатой кожи и целую до боли желанные губы, по жизни изогнутые в усмешке.

От нахлынувших запрещенных чувств и эмоций у меня перехватило дыхание и сдавило грудную клетку. Казалось, что я сейчас задохнусь от собственных ощущений, если образ Джорджа не исчезнет из моего сознания. Немедленно. Живо. Я порывисто вздохнула и прикусила губу, концентрируясь на новых ощущениях, это всегда помогало, вот и сейчас – всего несколько секунд, и лицо Джорджа рассыпается на сотни осколков в моей голове, и еще немного – и я погружаюсь в сон.