Запредельно далеко (СИ)

А затем, у тебя из-за рта вытаскивают трубку, которая у тебя торчит до самого горла. Меня чуть не вырвало, но желудок крепкий, да и рвать особо нечем. Фиксирующие ремни не дали упасть. Затем мне посвятили в глаза фонариком, едва не ослепив. Персонал говорил на Астро, он же Амурш.

- Спокойно, спокойно. Желудок генеб крепкий. Как слышишь? Аласэ? Нормально?

Я закивал. Парень в медицинской маске и тёмно-синей униформе инженерного персонала и расстегнул пару ремней сверху. Показал мне четыре пальца.

- Сколько пальцев? У тебя во рту пересохло, губами скажи?

Я сказал сколько вижу.

- Аласэ, аласэ. Вещи в боксе под капсулой. Подожди минут десять, пока мышцы в тонус войдут. Потом вылезай. Давай чингу.

Парень пошёл дальше. Резко онемели все мышцы в теле, процедура пробуждения, мне стимулировали мышцы, как и всем остальным. Капсула в полуметре от меня открылась слева, парень проводил туже процедуру. Справа люди приходили в себе, пока никто не вылезал. Мышечный тонус восстановился, стал чувствовать себя лучше. По крайней мере, почувствовал своё тело. Десять минут не то что бы показались вечностью, но ощущались явственно. Коридор пах металлом, прохладный воздух сменился, и вообще в помещении заметно потеплело. Один зал, он же коридор, конкретно в этом, по стеночке, четыреста капсул. До стены напротив, около полутра метров. Вот в эту самую серую стальную стену я и смотрел, если не смотрел на фиолетовую неонку над головой. В начале коридора народ уже стал выходить из капсул. Здесь было очень тесно, но когда ты четыре месяца спишь в герметичной капсуле, даже это воспринимаешь с неким восторгом. Отстегнув последний ремень, опустился на колени, капсула позволяла это сделать. В полу у капсулы был люк. Открыл его, достал оттуда свою сумку. Соседи уже делали тоже самое. Двое соседей, тот что слева, лысый и полноватый но крепко сбитый мужичок средних лет семитской внешности, собирался расторопно но без суеты. Человек явно знал что он здесь делает и зачем. Справа был молодой парень лет двадцати, двухметровый амерос иберийского происхождения. Собираться он стал далеко не сразу, парень был потерян. Я бы наверное мог поговорить с ним, но не стал. Своих проблем хватает, да и во рту слюны почти что не было. Самому бы куда ни будь деться. Одежда и обувь была упакована в полиэтиленовые пакеты. То что нельзя было запихнуть в сумку. Армейские ботинки на высокой подошве, чёрные джинсы и коричневая кожанка, чёрная футболка. Часы с линком отказывались работать. В подпространстве не работают обычные часы, а сети для настройки нет. В космосе вообще время эфемерно, в обычном смысле. Вряд ли мы уже были в подпространстве. Кто-то болтал, большинство молчало. Особо не торопясь, два десятка человек из центра коридора, включая меня, медленно потащились к выходу.

Флот не гражданский и не военный. Не имеет отношение не к гильдии не к колониям. Не даже к Земле. Флот это флот. Они отказываются от обычной жизни, проходят немыслимо тяжёлую подготовку, получают лучшее образование, переносят на себе немыслимое количество операций по имплантации и изменениям организма. И имеют теперь возможность смотреть на нас на всех свысока, и слегка как на других существ. Корабль был чистый, но обшарпанный. Каждый рейс с Земли, это пятьдесят тысяч ссыльных. Понятно что даже если драить корабль зубной щёткой, он не приобретёт блеск и первозданную чистоту. Но экипаж стремился. Дюжина коридоров сходилась в огромном зале сортировки (да, названия лучше никто не придумал), сотни людей составленные в пять очередей, медленно двигались к трём бассейнам, из которых фонтаном била вода.