Запредельное удовольствие (сборник)

В глубине души Роман был даже рад, хотя не признался бы в этом даже себе самому. Это означало, что он действительно дорог Леше. Правда, в некоторой извращенной форме, но все же… Взращенный в атмосфере любви и заботы, взлелеянный своими родителями, он, оказывается, все равно ждал любви где-то еще… Ему мало было быть любимым родителями, ему нужно было нечто большее.

А Леша тем временем говорил:

– Для кого неправильно? Для меня все нормально. Или с Виолеттой было «нормально»?

– С Виолеттой было традиционно, – в сторону ответил Рома.

– Да к черту традиции! – Леша встал и пошел в душ.

Голова Ромы просто разрывалась от мыслей. К женщинам он подходить не мог, не мог их видеть, слышать, разговаривать с ними. А с Лешей все просто и спокойно. Но ведь так нельзя! Родители его надеются на женитьбу, на внуков… А какую репутацию даст этот союз его бизнесу и бизнесу его отца? А сам отец? Как он отреагирует, когда узнает? Да это же… Лучше умереть! Мысль о родителях, о том, что они могут все узнать, обожгла Романа. Он решил твердо поставить точку на этом эпизоде и сказать об этом Леше.

Но жизнь шла дальше, а он ничего так и не сделал. Была еще одна ночь, и еще, и еще, и Роман все мысленно утешал себя тем, что это временно, что ему нужно лишь восстановиться после разрыва с Виолеттой, а дальше у него будет все, как у всех. И у Леши тоже.

Однако чем дальше, тем меньше он понимал, что делать. Периодически в нем вспыхивала решимость все изменить, и он намеренно знакомился с девушкой в надежде завести прочные отношения. Тем более что ему не нужно было даже особенно стараться – девушки сами липли к нему.

Но все его попытки не заканчивались ничем хорошим. Точнее сказать, они вообще не развивались. Либо девушка была неинтересна Роме, либо он просто боялся продвигать отношения дальше. Едва дело доходило до близости, как у Ромы напрочь исчезало и желание, и возможности. Травма от расставания с Виолеттой давала о себе знать, и он это прекрасно понимал. Но и жить с Лешей он не мог. Как сказать об этом родителям? Как дать им понять, что все их мечты насчет семейной жизни сына обречены?

Леша, видя, как мучается его друг, неоднократно говорил ему:

– Ну, чего ты себя изводишь? Прямо как я в подростковом возрасте! Мне тогда тоже казалось ужасным, что я не такой, как все! А потом я просто забил на это. Ну, не такой и не такой! Может быть, это они не такие?

Одним словом, так получилось, что парни продолжали жить вместе, но никому объявлять об этом даже и не думали. Ребята из их компании считали, что они просто дружат, к тому же после неудачи на любовном фронте Рома залечивает раны, не спеша вступать в новые отношения. С расспросами никто не приставал, и это их устраивало. Да и компания вскоре распалась сама собой по объективным причинам: Женя с Машей уехали на ПМЖ в Израиль, а Настя, явно не вписывавшаяся в тандем между Романом и Леонидом, просто самоустранилась.

С развитием бизнеса оба стали понимать, что их отношения – во многом обуза для них самих. В их среде подобное если и не осуждалось открыто, то и не одобрялось. Многие партнеры просто отказались бы иметь с ними дело, зная истину. И они благоразумно помалкивали. Леонид даже женился, дабы отмести все подозрения, и таскал жену на всяческие приемы и торжества, посвященные, к примеру, успешному подписанию договора, стоически терпя ее присутствие.

Роман официально так и не женился. За время их отношений он не раз пытался доказать самому себе и окружающим, что он «нормальный», периодически даже заводил романы с девушками. Леонид каждый раз тяжело это переживал, жутко ревновал, приезжал по ночам, устраивал истерики… Но всякий раз очередное увлечение девушкой заканчивалось для Романа ничем, и он возвращался к Леониду, к нескрываемой радости последнего. Со временем Леонид окончательно успокоился, зная, что Рома перебесится и все вернется на круги своя. Учитывая специфику, найти постоянного партнера в данной среде не так-то просто, так что он очень берег эти отношения. К тому же Роман был близок ему по духу и за годы стал практически родным человеком. А его гибель стала для Леонида самой тяжелой утратой в жизни.

Они сидели в квартире Плисецкого, на огромном угловом диване и пили поданный хозяином коньяк. Плисецкий любезно предоставил Гурову рубашку и брюки, а свои вонючие пожитки, включая и безнадежно испорченное пальто, полковник сложил в огромный полиэтиленовый мешок. Правда, принимать душ в гостях он все же не стал, тем не менее даже Крячко отметил, что «вонища вроде поменьше стала».

Выслушав монолог Плисецкого, сыщики долго молчали. Первым нарушил молчание сам Плисецкий.

– Ну вот, я рассказал все, – тихо произнес он. – Вот такие отношения нас связывали. Вы, конечно, можете осуждать…