Запрещенная археология

Я воспринимаю книгу «Запрещенная археология» как важную работу, написанную на высоком научном и интеллектуальном уровне. Авторы «Запрещенной археологии» внедряются в такие сферы созданных человеком конструкций научных «фактов» и теорий, «территории постмодерна», которые все чаще и чаще исследуются историками, философами и социологами в области научного знания. Недавние исследования вопросов зарождения научного знания Запада показали, что «действительно заслуживающее доверия» знание находится на пересечениях физических мест действия и социальных отличий. Исторические, социологические, этнометодологические исследования науки, проведенные такими учеными, как Гарри Колинз, Майкл Мелки, Стивен Щапин, Томас Кун, Гарольд Гарфинкель, Майкл Линч, Стив Вулгар, Эндрю Пиккеринг, Бруно Лато, Карин Кнорр-Цетина, Донна Харавэй, Аллюкье Стоун, Малькольм Ашмор, дали результат, что все научные дисциплины, будь то палеоантропология, или же астрономия, «производят знания» через локально сконструированные представительские системы, а также практические приемы, которые делают обнаруженные явления видимыми, поддающимися количественной оценке, а также сочлененными с более крупным «телом» традиции. По выражению Майкла Линча: «ученые конструируют и используют приборы, видоизменяют образцы материалов, пишут статьи, делают рисунки и строят организации». Кремо и Томпсон, тщательно исследовав историю антропологических открытий, оказались в самом центре эпистемологического кризиса, возникшего в связи с находками останков древнего человека, и связанного с процессом подавления дисциплиной, а также с существующей в научных кругах практикой сокрытия «аномальных доказательств» с целью построения «убедительных теорий», а на их основе локальных институтов знания и власти.

По словам Кремо и Томпсона, археологические и палеоантропические «факты превращаются в целую сеть аргументов и претензий к наблюдателю», которые формируют «истину» дисциплины, и в то же время игнорируют существование физического доказательства или производимых фактически на месте находки физических работ. Эта перспектива, хотя и радикальна, соответствует тому что изложено в работе, которую я считаю лучшей из новых работ, в которых исследуются научные знания.

Авторы «Запрещенной археологии» не скрывают своей причастности к релятивистскому спектру производства знаний. Они размещают свои знания о вселенной в контурах, полученных вследствие своего личного опыта практики ведической философии, религиозного восприятия и знаний индийской космологии. И хотя написанное ими интригующее рассуждение, «Доказательства существования развитой культуры в древнейшие эпохи» чрезвычайно сильно отличается от того, что может предложить «нормальная» западная наука, в ней тем не менее прослеживается ход доказательной мысли.

На мой взгляд, именно открытость субъективной позиции делает книгу «Запрещенная археология» оригинальным и важным вкладом в научные исследования постмодерна, которыми сейчас занимаются социологи, антропологи, археологи; а также истории науки и идей. Необыкновенные идеи авторов дают ученым, изучающим постмодерн, взглянуть на ставшую уже достоянием истории научную практику, дебаты, а также на саму историю развития науки.

Доктор Пьер Дж. Флинн, Департамент искусств и науки Калифорнийский государственный университет, Сан Маркос, Калифорния, США

Предисловие

Человеческая история не является чем-то, к чему каждый должен относится догматически. Несколько лет назад гипотеза «Митохондриальной Евы» представлялась публике практически как факт; но теперь она находится в опале. И лишь за несколько дней до того, как я написал эти слова, в газетах сообщили об изменении даты черепного фрагмента с Явы, приписываемого человеку прямоходящему. Теперь сказали, что ему 1.8 миллионов лет, и кажется, что эта окаменелость относит этот азиатский вид, которой объявлялся человеческим предком, к гораздо более отдаленному прошлому, чем когда он предположительно мигрировал из Африки.

Такой факт мог бы получить широкую известность, потому что, хотя он и не соответствует ожиданиям некоторых палеоантропологов, он волнует других и никаким фундаментальным образом не угрожает целостности принятой картины эволюции человека. Но что, если бы окаменелости современного человека были найдены в отложениях, датируемых 2.0 миллионами лет? Встретила ли бы доверие эта поразительная находка? Возможно последовало бы непреодолимое давление пересмотреть дату, переотнести окаменелость к какому-нибудь дочеловеческому виду, поставить под вопрос компетентность открывателя, и постепенно вообще забыть об этом.