Запрещенная поэзия и проза русских классиков. Мои грехи, забавы юных дней

Когда б я смел, когда б я мог,

О враг, о, шах мой, свиться в схватке

И сладко погрузить клинок

До самой, самой рукоятки!

Вонзить и долго так держать,

Сгорая страстью и отвагой,

Не вынимая, вновь вонзать

И истекать любовной влагой!

Разлился соловей вдали,

Порхают золотые птички!

Ложись спиною вверх, Али,

Отбросив женские привычки!

1918

Размышления Луки

Сосед Лука сидел преважно,

А член его дыбился до стола,

И думалось ему отважно:

«Чем хуже я Петра Апостола?

Ему вручен был ключ от рая

(Поглажу, ну-ка, против шерсти я),

А разве я не проникаю

В любое дамское отверстие?

И распахну легко калитку

Из самых даже нерасшатанных:

Монахиню, израэлитку,

В роскошных платьях иль заплатанных.

Раз! опрокину на скамейку,

Под юбкою рукой пощупаю,

И рай открыть легко злодейку

Я научусь (пусть даже глупую).

Не спорю: член мой крепколобый

Покуда — все мое имущество,

Но пусть грозит апостол злобой,

Пред ним имею преимущество.

Ведь мокрый рай, признаться надо,

Пленяет только первой целостью,

А я, Лука, в теснице ада

Готов пуститься с той же смелостью.

От двух дверей мой ключ железный

(Прилично ль пояснять примерами?),

И в путь второй, равно любезный,

Отправлюсь даже с кавалерами».

1918

Начало повести

Я не знаю, б… ли, сваха ль

Тут насупротив живет.

Каждый вечер ходит хахаль:

В пять придет, а в семь уйдет.

Летом в городе так скучно,

И не спится до зари,

Смотришь в окна равнодушно,

Как ползут золотари,

Прогремит вдали пролетка,

Просвистит городовой —

Снова тихо… рядом тетка

Дрыхнет тушей неживой.

В головах коптит лампадка,

И в окно несется вонь…

Молодой вдовой не сладко

Жить, уж как ты ни резонь…

Тетка прежде посылала

Мне и Мить, и Вань, и Вась,

Но вдовство я соблюдала,

Ни с которым не е…сь.

Так жестоко и сурово

Целых восемь лет жила,

До того была здорова,

Что из носа кровь пошла,

Раздобрела, ела сытно,

Но, толкни меня пострел,

Страсть как стала любопытна

До чужих любовных дел.

Где по-вдовьи промолчать бы,

Тут и разберет меня:

Где метрески[133], или свадьбы,

Или просто так е…

Что уж там ни говорите,

А огонь в крови кипит!

Поп твердит: «Могий вместити,

Тот, мол, девство да вместит!»

Но такого уложенья

Не возьму никак я в толк:

При моем телосложеньи

Я вмещу хоть целый полк!

-----

«Занавешенные картинки» были запрещены к массовому изданию как «образец вопиющей непристойности».

Федор Сологуб Царица поцелуев

Новелла

Сколь неразумны бывают и легкомысленны женские лукавые желания и к каким приводят они страшным и соблазнительным последствиям, тому примером да послужит предлагаемый рассказ, очень назидательный и совершенно достоверный, о некоторой прекрасной даме, которая пожелала быть царицею поцелуев, и о том, что из этого произошло.

В одном славном и древнем городе жил богатый и старый купец, по имени Бальтасар. Он женился на прекрасной юной девице, — ибо бес, сильный и над молодыми и над старыми, представил ему прелести этой девицы в столь очаровательном свете, что старик не мог воспротивиться их обаянию.

Женившись, Бальтасар раскаивался не мало, — преклонный возраст не давал ему в полной мере упиться сладостями брачных ночей, а ревность скоро начала мучить его. И не без основания: молодая госпожа Мафальда, — так звали его жену, — скучая скудными ласками престарелого супруга, с вожделением смотрела на юных и красивых. Бальтасару же, по его делам, приходилось отлучаться из дому на целые дни, и только в праздники мог он неотлучно быть с Мафальдою. И потому Бальтасар приставил к ней верную старую женщину Барбару, которая должна была неотступно следовать всегда за его женою.

Скучна стала жизнь молодой и страстной Мафальды: уже не только нельзя было ей поцеловать какого-нибудь красивого юношу, но и украдкою брошенный на кого-нибудь умильный взгляд навлекал на нее суровые укоры и беспощадные наказания от ее мужа: ему обо всем доносила сварливая, злая Барбара.

Однажды в знойный летний день, когда было так жарко, что даже солнце тяжело задремало в небе и не знало потом, куда ему надобно идти, направо или налево, заснула старая Барбара. Молодая Мафальда, сняв с себя всю лишнюю одежду и оставив на себе только то, что совершенно необходимо было бы даже и в раю, села на пороге своей комнаты и печальными глазами смотрела на тенистый сад, высокими окруженный стенами.

Конечно, никого чужого не было в этом саду, да и не могло быть, так как единственная калитка в заборе давно уже была наглухо заколочена и попасть в сад можно было только через дом, — а в дом никого не впускали крепко запертые наружные двери. Никого не видели печальные очи пленной молодой госпожи. Только резкие тени неподвижно лежали на песке расчищенных дорожек, да деревья с блеклою от зноя листвою изнывали в неподвижном безмолвии завороженной своей жизни, да цветы благоухали пряным и раздражающим ароматом.

И вдруг кто-то тихим, но внятным голосом окликнул Мафальду:

— Мафальда, чего же ты хочешь?

Промолчать бы ей, уйти бы ей в комнаты, закреститься бы ей от нечистого наваждения, — нет, Мафальда осталась. Мафальда встрепенулась. Мафальда с любопытством огляделась кругом. Мафальда лукаво усмехнулась и шепотом спросила:

— Кто там?