Запрещённые дети

– Что они с вами делают?

Ответом была гробовая тишина, но потом коротышка сбросил с подушки одеяло, как будто собрался спать, не умываясь, и ехидно сообщил:

– А вот завтра и узнаешь, Илюша. Пообщаешься с Доброй Люсей и она тебе назначит хорошую порцию лечения… Или тебя с ходу направят к Мяснику, а тогда… – коротышка не закончил предложение и лёг, не раздеваясь.

– Порцию чего? А Мясник, он хуже или лучше этой вашей Доброй Люси?.. – Илья чуть не порвал одеревеневшими пальцами пододеяльник, но ответа так и не получил. Соседи по палате явно не желали делиться опытом, как будто он был не частью их обречённой группы, а просто временным и скучным одиночкой, который ни за что не задержится здесь надолго, так зачем же прилагать усилия?

И, кто знает, не правы ли они по-своему? Илья точно не будет торчать здесь даже лишнюю секунду.

И вот сейчас охранник, нутром почуяв непорядок, стоял за дверью и напрягал слух. Петли скрипнули и сквозь щёлку полился искусственный свет от фонаря, целенаправленно добравшись именно до его кровати и уткнувшись в смятую под тяжестью головы подушку, а Илья расслабил лоб и немного приоткрыл рот, надеясь, что получилось как надо.

Охранник постоял с минуту, наверняка буравя его ненавидящим взглядом, и успокоенно прикрыл дверь, а Илья не выдержал и выдохнул с облегчением. Охранник ушёл, а коротышка неожиданно повернулся к нему лицом.

– Клёво прикидываешься спящим. Сильно страшно? – спросил он не без издёвки, а Илья с готовностью отбил мяч.

– А мне есть, чего бояться? По-моему, всё выглядит отстойнее некуда.

– Сдурел? Это же приют для запрещённых детей. Здесь тебе не курорт!

– И чего конкретно мне ждать? Что они с вами делают?

– С «вами»? Нет, с нами! Ничего такого, чего они не сделают с тобой. Или ты возомнил себя чистеньким домашним мальчиком, Илюша? Даже не мечтай, что это прокатит. Они тебя сломают.

– А Эля?

– А что Эля? – с физиономии коротышки напрочь исчезло самодовольство.

– Она не выглядит сломанной. Да и ты тоже. Только Дупель какой-то… не такой.

– Ты не понимаешь ни черта, – коротышка хрустнул пальцами.

– Так поделись соображениями! Или тебе просто так нравится доставать других? Тогда отвянь и дай поспать.

– А ты не такой уж рохля, – похвалил коротышка. – меня зовут Коротышка, кстати.

– Отпадное имя.

– Другого нет! – Коротышка осклабился в темноте, сверкнув зубами. – А ты… Завтра, когда тебе будут назначать курс реабилитации… Сделай вид, что ты не черта не помнишь. Максимально.

– Зачем это?

– Ты совсем лох? Затем, что так надо! Не задавай тупых вопросов, если не хочешь потом орать дурниной. Усёк?

Новенький уныло смотрел на поднос с завтраком и жаждал заткнуть уши, чтобы не слышать, как дети бодро скребут оловянными ложками по одинаковым эмалированным мискам, уплетая размазанную тонким слоем жидкую кашу и не поднимая глаз на прогуливающуюся между рядов воспитательницу. Вблизи дурацкая миска как две капли воды походила на ту, из которой у них дома ел подаренный сестрёнке щенок, пока не пропал, так что Илья не мог, просто не мог заставить себя съесть хотя бы пару ложек, чтобы они отстали.

Красивая молодая женщина довольно быстро заметила, что новенький не ест, а лишь для проформы ковыряется в тарелке, и наклонилась над ним, почти доставая до макушки кончиками кудрявых волос.

– В чём дело? – заботливо спросила она чересчур тонким для взрослого голосом, как у заводной куклы. – Почему ты не ешь?

– Я уже наелся. Спасибо.

– Тебе надо поесть, – она легко коснулась его взъерошенных волос и отдёрнула руку, – а то тебя накажут.

– Нет, правда. Извините. Мне больше совсем не хочется.

Она собралась ещё что-то прибавить, но вдруг увидела, как с другого края столовой на них пристально смотрит нахмурившаяся директорша, и практически выхватила его поднос, отправившись с ним прямиком к стойкам для грязной посуды. Быстро скинув остатки еды в бак, она обернулась и поманила Илью пальцем, холодно сообщив:

– Раз ты закончил завтракать, нужно делать вот так. Запомнил? У нас это обязательное правило. Тебе всё ясно?

Его кадык нервно скаканул вверх и он промямлил:

– Д-да. Я всё понял. Спасибо.

– Отлично. Иди за мной, – и воспитательница повела новенького по коридору налево и вниз, в злополучный подвал. Илья шёл, аккуратно ставя ноги на каждую ступеньку и ведя ладонью по широкой ярко-жёлтой линии, нарисованной на уровне пояса, чтобы оттянуть момент, когда они останутся наедине, но спасительная полоска краски всё равно закончилась, упершись в добротную железную дверь, и они очутились в комнате с большим зеркалом на половину стены и столом с двумя приваренными к полу стульями.

– А теперь скажи мне, почему ты не ел? Знаю, здешняя каша не похожа на домашнюю, но ты же вчера пропустил ужин и должен быть дико голодный, – воспитательница села на стул и ласковым жестом предложила ему последовать её примеру, сделав вид, что не слышала, как заурчало у него в животе. – Только, чур, говори правду. Я узнаю, если ты мне соврёшь.

– Зачем вы прикрыли меня? Я же ничего не съел и вы это видели.