Запрещенные друг другу

По началу, да. Было дело. И ссорились, разбивая посуду, и разносили на щепки мебель, и совокуплялись потом неистово, по-животному. Сейчас… словно чужие друг другу. Всё на автомате.

Зыкина бы сказала, что исчерпали они себя, что у Осинского на стороне кто-то есть. Наташа бы сослалась на усталость и посоветовала сходить к семейному психологу. А вот Юле было всё равно. Никак она не считала, ровно ко всему относилась. И это, наверное, самое страшное.

— Юль, ты там скоро? Мне, между прочим, завтра на работу! — обвинили её в медлительности.

Вздохнула. У мужчин всё так просто, они так быстро переключаются. Словно и не скалились друг на друга недавно.

Сейчас бы свернуться калачиком, обдумать спокойно прошедший день, проанализировать. Столько всего произошло за сегодня, что ни о каком супружеском долге не могло быть и речи. Но кого волновало её состояние? Правильно, никого. Даже не было смысла ссылаться на усталость. Не имела на неё права. Она ведь целыми днями сидит дома, какая усталость? Разве устают от «нечегонеделанья»? Во-о-от, и она о том же.

Глеб не то, что заждался, а был в полной боевой готовности. Вот у кого стальные нервы. Она так не умела. Не получалось запрыгнуть под одеяло, оставив за дверью накопившуюся за день обиду.

Выключила основной свет, оставив лишь приглушенный ночник, и забралась на кровать, снимая с себя атласную сорочку,

— Извини, пока не дочитали книгу — не успокоился. Слишком взбудоражен. Он с таким нетерпением ждёт понедельника, что едва уснул. Я и сама волнуюсь, всё-таки пять лет прошло.

— Надеюсь, вы не загремите в больницу в первый же день, — не упустил возможности уколоть её Глеб, намекая на болезненность сына.

Юля вспыхнула:

— Может, всю жизнь будем сидеть дома? Ни к людям, ни к богу? А что? Отличная идея.

— Родная, не заводись, — поднялся к ней и, обхватив за плечи, придвинул к себе, пройдясь губами вдоль шеи. — Я ведь просто переживаю. Как ты потом будешь работать?

Ага, переживает он. Если честно, она ни капельки не поверила в его покладистость. Слишком поспешно он сдался. Чувствовала подвох, а вот в чем? Пока не могла сказать.

— Для этого есть больничный, — отстранилась мягко, заглядывая в светло-карие глаза. Вдруг сможет прочесть в них ответ? Но ничего кроме страстной пелены в них не увидела. Кому что, а Глебу лишь бы потрахаться.

Он тихо рыкнул и завалился вместе с ней на кровать. Мужские пальцы запутались в её волосах, надавливая, и ей не оставалось ничего другого, как опуститься к вздыбленному члену.

Ну а дальше всё по сценарию. Сейчас она ему, потом он ей. Всё как у всех, ничего нового.

Но если раньше, касаясь языком гладкой головки, она заводилась, а слыша потяжелевшее дыхание, начинала и сама дышать в унисон, возбуждаясь, то сейчас оставалась безучастной.

Нет, Глеб никогда не был холоден. Даже, наоборот, с годами стал более ненасытным. Трахались едва не каждый день и порой, по несколько раз за ночь, просто… всё то непонимание, что накладывалась в течение дня, тянулось за ними и в постель. Умащивалось между ними, подавляло стоны, питалось их страстью, отдавая взамен лишь ощущения пустоты.

Разве не стоило отблагодарить за проявленное в кои-то веки понимание? Стоило. Ещё как стоило. Поэтому и «работала» умело, старательно вылизывая каждую венку, миллиметр за миллиметром.

От глубокого ныряния головки в горло на глазах проступили слёзы. Хорошо, что их появление можно списать на дискомфорт. Попробуй, догадайся, что больно-то ей от другого.

Глеб кайфовал. Видно, что нравилось. Стонал сквозь стиснутые зубы, сжимая волосы в конский хвост, и уже сам насаживался, зафиксировав её голову грубым зажимом.

Знала: он тоже не останется в долгу. Подарит не меньшее наслаждение, только получить бы его на этот раз. Суметь бы расслабиться.

— Ложись, — скомандовал Глеб, после нескольких глубоких толчков и, не дав опомниться, перевернул её на лопатки, припав губами к клитору…

Это был вагинальный оргазм, не более. Глупо ему противится, да и невозможно. Смогла-таки расслабиться, отдавшись во власть умелого языка. Но душа оставалась безучастной. Не рвалось из груди сердце, не замирало в момент кульминации.

И хуже всего было то, что Глеб в последнее время не позволял ей сполна насладиться оргазмом. Не ждал, пока прочувствует его на полную, успокоится, а сразу входил. Что это? Пофигизм? Невнимательность?

Резкий толчок. Потом ещё… и ещё… Вдруг Юля распахнула глаза и упершись руками в широкие плечи, попыталась отпихнуть мужа.

— Подожди! А презерватив?

Ответ её ошарашил:

— Хочу без него. Уже и забыл, какое это наслаждение — чувствовать тебя там. — И добавил сквозь улыбку: — Раньше было без резины и ничего.

— Раньше я хотела ребёнка.

— А сейчас что, не хочешь?

Тяжелое тело навалилось сверху, пригвождая намертво к постели. Чё-ё-ёрт…

— Подумай хорошенько… У Сашки появится братик или сестричка… Я уже давно мечтаю о ребёнке.

— Ты сейчас серьёзно?

Мечтал? Что-то она не припоминала о таком и… тут же обреченно прикрыла глаза, чувствуя в себе мощные сокращения. Даже если бы нашла в себе силы отстраниться — было уже поздно.