Запрещённый приём (ЛП)

Эдуард развернул нас так, чтобы никто в офисе шерифа не мог видеть его глаз, и только тогда полностью перестал притворяться. Его лицо было прежним, но выражение стало холодным — под стать ледяным глазам.

— Скажи мне правду, Анита.

— Я клянусь тебе, что Олаф правда держит себя в руках. У нас даже было два очень адекватных и многообещающих диалога.

Его глаза сузились. Не нужно было знать его, как облупленного, чтобы понять, что он мне не верил.

— Слово чести, Эдуард, то есть, Тед, что он вел себя очень хорошо. Лучше, чем я ожидала.

Его объятия чуть ослабли, позволяя нам стоять свободнее, а брови взлетели на лоб. Я снова попыталась освободиться, но он меня не отпустил.

— Я отпущу тебя, если ты мне объяснишь, почему мы вообще обнимаемся при встрече. Ты врешь мне о том, что он сделал, чтобы я не пошел туда и не пристрелил его?

Я нахмурилась, все еще обнимая Эдуарда за талию. Раз он меня держит, то и я его подержу. В конце концов, стоять так было гораздо удобнее.

— Ну, если бы я реально думала, что ты настолько глуп, чтобы убить его при свидетелях, то, возможно, так бы оно и было, но я не вру.

Он подарил мне скептичный взгляд и снова вскинул брови.

— Тогда почему ты впервые в жизни бросилась мне в объятия?

Это был хороший вопрос. Я немного поразмыслила над ответом. Удивительно, насколько чаще в жизни появляются хорошие вопросы, чем хорошие ответы. Я уставилась скорее в пространство, чем ему в глаза, пока пыталась подобрать слова.

— Наверное, потому, что он вел себя так адекватно.

— Ты хоть понимаешь, насколько бредово это звучит? — Поинтересовался Эдуард.

Я кивнула и посмотрела ему в глаза.

— Когда мы приняли решение запудрить ему мозги на тему того, что я могу когда-нибудь стать его подружкой серийного убийцы, мне казалось, что это просто тактический ход, который позволит нам тянуть время, пока мы не убьем его в тот момент, когда он сорвется с нарезки.

— Так и было.

— Но он правда адекватный, Эдуард. В смысле, адекватный, как человек, который прошел терапию или даже терапию для пар. Я и представить себе не могла, что он может быть настолько адекватным, даже если это притворство.

— Он хороший актер, Анита, как и я. Не позволяй ему обмануть тебя.

— Как ты обманул Донну? — Спросила я.

— Донна знает достаточно, чтобы не париться о том, кто я такой.

Поскольку я была на их свадьбе и провела с ними и детьми достаточно времени, я не могла спорить.

— Справедливо. И прости, что я засунула тебя в одну коробку с Олафом, но он, по ходу, реально старается.

— Как именно он старается?

Я рассказала про инцидент с рукой и коленом за завтраком, и про лекцию, которую прочитала потом Олафу.

— А только что он спросил разрешения прежде, чем коснуться моего лица.

Если честно, я не хотела признавать, что Олаф также попросил меня о поцелуе, и я согласилась. Меня это смущало, пугало и черт знает, что еще. В тот момент, когда я поняла, насколько смешанные чувства испытываю по поводу своих последних минут с Олафом, я осознала, почему бросилась в объятия к Эдуарду, как какая-нибудь барышня в беде.

— Ты выглядишь спокойнее. — Заметил он.

— Думаю, хватит с нас обнимашек. — Сказала я.

— Почему?

— Потому что я все поняла.

Он позволил мне отступить на шаг и поинтересовался:

— Что поняла?

— Я не расстроилась потому, что Олаф вел себя плохо. Я тупо охренела от того, насколько хорошо он себя вел.

— Ты это уже говорила, и оно все еще звучит крайне бредово.

— В моей голове звучит нормально.

Эдуард улыбнулся.

— Ну, я-то не в твоей голове, так что озвучь мне свои мысли.

— Я попытаюсь. — Я уставилась на него, нахмурившись. — Ты однажды сказал, что Олаф хочет попробовать со мной ванильный секс, обычный, то есть, и на твоей памяти это был первый раз, когда он захотел чего-то подобного.

— Я помню.

— Я уже забыла, как ты умудрился уговорить меня заставить его поверить, что я на самом деле займусь с ним сексом, или хотя бы попробую это сделать.

— Кажется, это были два разных момента. — Заметил он.

— Ладно. На чем мы решили остановиться в этом вопросе?

— Никакого секса. Просто подыгрывай ему.

— Ладно, но я больше не могу этим заниматься, Эдуард. Олаф действительно делает то, что я прошу, чтобы заслужить право на свидание со мной.

— Анита, просто нет.

— Я не о сексе сейчас говорю, а о свидании. Типа поделать что-нибудь вместе и лучше узнать друг друга.

— Он даже не поймет, о чем речь, Анита.

— Согласна, но если он так старается встретить меня на полпути, то я буду чувствовать себя последней сволочью, если не выйду ему навстречу сама.

— Ну-ка повтори. — Попросил Эдуард, изучая мое лицо.

— Если я не стану по-настоящему с ним встречаться, то я дерьмо, раз заставила его поверить в то, что стану.

— Я уже объяснял тебе, что если он не будет воспринимать тебя, как подружку серийного убийцы, ты моментально окажется в списке его жертв. Он, вероятно, сперва убьет меня — быстро и чисто, потому что он знает, что я с ним сделаю, если он от меня не избавится. Но после этого ты умрешь, Анита. И это не будет быстро. Это будет долго, мучительно, и куда хуже, чем ты можешь себе представить.