Запрет на любовь

Прозвенел звонок, и под умеренный гул ребят тянулось время. Я смотрела напряженно в окно, пытаясь объяснить появление Лёши, когда он умер. Три года назад была на похоронах его лично. И видела гроб своими глазами. Но не верю я в призраков! Он ведь обнял в ответ. Поднял на руки! Это не могло быть сном. Да и главный вопрос: куда делились дневники и фотография?!. Опять же если вернуться к призракам, им до такого нет никакого дела.

Директор школы зашла в кабинет и посмотрела на учеников, которые занимались не понятно чем, и не обратили сразу внимания на неё.

— Лара Сергеевна, — обратилась она, но я не сразу среагировала на неё. — Лара Сергеевна! — громче произнесла Ирина Степановна, но я продолжала пялиться в окно, ничего не замечая вокруг. — Лара Сергеевна! — перешла на крик директриса.

Я вздрогнула и повернула голову к двери. Заметила женщину сразу, но среагировать правильно не смогла. Поэтому виновато соскочила с места.

— Здравствуйте, Ирина Степановна.

— Лара Сергеевна, зайдите ко мне в кабинет. Прямо сейчас! — сказала женщина и вышла из класса.

— Ребята, постарайтесь потише себя вести. Я скоро вернусь.

Под встревоженный взгляды восьмиклассников я вышла из кабинета, и быстрым шагом направилась к кабинету директора. Возле двери, тяжело вздохнула, постучалась и вошла внутрь.

— Простите, что не заметила вас.

— Ничего страшного, — холодно сказала она, поджав губы в тонкую натянутую линию. — Присаживайся, — указала на стул, возле рабочего стола. Я подчинилась. Ирина Степановна поправила серый пиджак, который неуклюже сидел на белой водолазке, но идеально сочетался с брюками того же цвета. Она села на высокий стул и пододвинулась к столу, положив руки на него, посмотрела строго на меня:

— Расскажешь, что происходит с тобой?

— О чём это вы? — неловко склонив голову на бок, переспросила её.

— Ну начнем сначала с твоего лица? Что случилось?

— Долго рассказывать и неприятно, — замялась я, выпрямившись, как струна на гитаре, натянутая до предела.

— Слухи пойдут?

— Нет.

— Хорошо. Второй вопрос. Почему ученики занимаются чем угодно, но только не историей?

— Простите, я неважно себя чувствую, — потупила взгляд под стол тихо произнесла.

— Почему не пришла и не сказала об этом? — смягчила тон Ирина Степановна. — Почему ко мне подошла Светлана и сказала, что ты не в себе и нужно дать передышку?

— Простите, — пикнула в ответ.

— Расскажи мне по-честному, что случилось? Все три года ты прибывала в депрессии, но работу выполняла идеально. Я даже сказала бы, спасалась работой. Вчера была памятная дата и я тебя отпустила на весь день без лишних слов. Сегодня ты пришла в неподобающем для учителя виде, и в таком безумном состоянии, что и не знаю, что и думать. Ты видела себя со стороны?! Глаза ошалелые, движения нервные, ничего не слышишь. Одно радует, не ревешь!

— Я сегодня и правда не в лучшей форме. Простите за беспокойство. Мне нужно идти, — я привстала со стула.

— Сиди! — шикнула Ирина Степановна и я села обратно, вопросительно посмотрев на неё. — Я с тобой сейчас разговариваю ни как с подчинённой, а как с человеком за которого беспокоюсь и волнуюсь. Пойми меня, я видела вас с пелёнок. Вы взрослели на моих глазах. Ваши родители были моими друзьями. Скажи мне в чем дело?! Ты же знаешь, что мне довериться можно.

— Ирина Степановна, — чуть ли не взвыла я. — Ну зачем вы терзаете душу. Я и так ничего понять не могу. После сегодняшней ночи у меня появилась мысль вообще в больничку сбегать, только боюсь, что упрячут в психушку.

— Эй, ты чего это говоришь такое? Какая психушка? Что вообще с тобой приключилось? — взволнованно затараторила директриса, подавшись всем корпусом вперед, — давай, выкладывай всё. Знаешь ведь, всё что сказано в стенах этого кабинета, здесь и остаётся.

— А будь что будет, — отмахнулась я и нервно откинулась на спинку стула. — Если что навещать хоть в палате станете? — ехидно ухмыльнулась я.

— Ну не тяни кота за хвост!

— Я видела Лёшу.

— Как видела?! — непонимающе захлопала ресницами Ирина Степановна.

— А вот так. Видела и всё. Вживую!

— Где?

— У меня в квартире.

— А ты не бредишь часом?! — насторожилась директриса.

— А я не знаю, — нервно пожала плечами, гоготнув. — Просто видела, как вас сейчас. Даже коснулась. Да чего греха таить не коснулась, а повесилась на нём. И знаете, теплый и живой. Не очень-то и похож на человека, который умер три года тому назад.

— Абсурд какой-то, — выпалила женщина.

— А я и говорю, что усомнитесь в моём психическом здоровье, — умиротворенно отозвалась я. — Можно было бы списать, что мне привиделось всё это. Но из квартиры исчезли дневники и его фотография.

— Странно всё это, — протянула Ирина Степановна, но не сводила серьёзного взгляда с меня. — Значит, ты утверждаешь, что Алексей жив.

— Не утверждаю, а говорю.

— Но мы же были на похоронах и все всё видели.

— Не всё. Гроб был закрыт, — ответила я, посмотрев на стену. И внезапно меня осенило. — Думаю, это было подстроено специально. И выстрел, и похороны, и то почему он сейчас скрывается от всех нас.