Запрет на любовь. Книга 1. На грани

Отец Роджера торговал сельскохозяйственным оборудованием и проводил в разъездах гораздо больше времени, чем дома. Спасибо хоть на этом.

Йорк кивнул.

– Мистер Гэйнс рассказал мне, что именно твои решительные и своевременные действия спасли сегодня жизнь Люку Дюшампу.

Не веря своим ушам, Роджер быстро взглянул на Эйнштейна. Неужели, правда? От голода он плохо соображал. То немногое, что было в желудке, он вывалил на дорожку минут десять назад, и с тех пор у него сильно кружилась голова. И во рту будто кто-то нагадил.

Эйнштейн дернул его за рукав, и Роджер увидел, что тот протягивает ему стакан с водой.

– Спасибо, – еле слышно прошептал Роджер.

До сих пор, несмотря на ободранные ладони и мерзкий вкус во рту, он еще держался, а сейчас глаза отчего-то вдруг налились слезами.

– Держи крепче, – посоветовал Эйнштейн.

Роджер молча кивнул, поднес стакан к губам и через стиснутые зубы мелкими глотками втягивал в себя воду до тех пор, пока дурацкое желание упасть на пол и разрыдаться не прошло.

– Сейчас за мистером Гэйнсом приедет его дед, – сказал ему Йорк. – Он предложил подвезти домой и тебя. Я думаю, парни, школа обойдется сегодня без вас.

Роджер даже вздрогнул. Ну ни хрена себе! Школа обойдется без них?

– Мы можем вместе поехать к нам и у нас пообедать, – тихо предложил Эйнштейн, будто каким-то образом ему стало известно, что на кухне Старреттов нет ничего, кроме заплесневелых кукурузных хлопьев.

Роджер кивнул.

– Спасибо, – опять пробормотал он.

– Мы подождем дедушку на улице, – сообщил Эйнштейн мистеру Йорку. Не попросил, а именно сообщил.

Чудеса. Они отправляются домой посреди уроков и вовсе не потому, что их посылают за родителями.

Вслед за Эйнштейном Роджер вышел из школы и уселся на лавочку, стоящую у входа.

– Не знаю, что ты там наговорил ему, но все равно… спасибо, – сказал он.

– Я просто рассказал ему правду. Кстати, меня зовут Ной. – Светло-карие глаза за стеклами очков дружелюбно блеснули.

– Извини, что наблевал тебе под ноги. Надеюсь, хоть на ботинки не попало? Я просто… ну, понимаешь…

– Это был вообще кошмар, – кивнул Ной. – В смысле, нога Люка.

– Да уж, – засмеялся Роджер.

Они помолчали.

– Я бы не сумел так, как ты, – сказал, наконец, Ной.

Ну что на это ответишь?

– Уверен, что сумел бы.

– А я не уверен.

– Ну, а я уверен. – В конце концов, этот Ной не удрал, хоть и мог, и Роджер до сих пор не понимал, почему. Либо он совсем дурак, либо очень храбрый. Вряд ли дурак, раз его прозвали «Эйнштейном».

– Ты любишь итальянскую кухню? – поинтересовался Ной, поддев ногой валяющийся на асфальте камень.

– Макароны? – уточнил Роджер.

Ной засмеялся:

– Ну, и макароны тоже, и еще много всего. Во время Второй мировой войны мой дедушка был в Италии и там научился готовить. Он приготовит нам что-нибудь вкусное.

– Знаешь, ты вовсе не обязан приглашать меня к себе. И подвозить тоже. Я и пешком могу дойти.

– Знаю, – кивнул Ной и поднялся со скамейки.

К дверям школы подъезжала новехонькая сверкающая машина красивого синего цвета.

Темнокожий человек, сидящий за рулем, показался Роджеру огромным. Трудно было поверить, что худой и мелкий Ной приходится ему родственником. У человека было широкое, красивое лицо и густая шапка совершенно черных волос. И самая сердечная улыбка, которую Роджеру когда-либо случалось видеть.

– Привет, герои, – произнес он глубоким басом с каким-то незнакомым Роджеру акцентом. Он точно не из Техаса. – Ты, наверное, Роджер? Забирайся в машину, юноша. Меня зовут Уолтер Гэйнс, и я рад с тобой познакомиться.

Ной уже устроился на переднем сиденье, и, секунду поколебавшись, Роджер уселся на заднее.

В тот момент, после всех пережитых волнений, криков, крови и боли, этот эпизод показался ему совсем простым и незначительным. Ну, забрался в машину, и что тут такого?

Тогда Роджер Старретт, конечно, не мог знать, что именно этот момент станет самым главным во всей его еще только начавшейся жизни.

1

Сарасота, штат Флорида. 16 июня 2003 года.

Понедельник.

Мобильный телефон яростно вибрировал в переднем кармане джинсов, но в крошечном, взятом на прокат автомобильчике колени Роджера Сэма Старретта оказались практически прижатыми к груди, так что у него не было никакой возможности достать его, не устроив при этом грандиозной аварии на шоссе номер 75.

Кондиционер работал на пределе возможностей (июнь во Флориде – это вам не шутка), а педаль газа была вдавлена в пол до упора, но выжать из чертовой машины ни прохлады, ни скорости не удавалось. Если эту дерьмовую тарахтелку вообще можно было назвать машиной.

За два года, прошедшие с тех пор, как его угораздило жениться на Мэри-Лу, Сэм почти успел сродниться с постоянным ощущением дискомфорта и сейчас уже привычно ждал неизбежной вспышки раздражения.

Вместо этого он неожиданно почувствовал что-то, смутно напоминающее облегчение.

Наверное, потому что до Сарасоты оставалась всего пара миль. А значит, совсем скоро все кончится.