Запрет на вмешательство

Вокруг постепенно началось движение — выжившие подчиненные Щеглова приходили в себя после бомбежки. Громко застонал раненый боец, и кто-то из красноармейцев побежал к нему. Капитан воспринимал все происходящее, как будто в тумане. Последнее, что он видел — стена взрывов, быстро приближающаяся к его позиции, причем небольшие, но многочисленные немецкие бомбы взрывались не только на земле, но и в ветвях деревьев, осыпая все вокруг зазубренными осколками. Щеглов понимал, что укрыться от этого огненного шторма в мелком окопчике будет совершенно невозможно и мысленно уже попрощался с жизнью, но все равно постарался вжаться в землю на дне своего ненадежного укрытия.

Сейчас, оглядывая измочаленный лес, капитан понял, что остался жив лишь потому, что бомбовый ковер до него так и не добрался. По какой-то причине бомбардировщик отвернул в сторону, а предназначенный для позиции Щеглова смертоносный груз бесполезно перепахал землю широкой полосой, уходящей метров на сто в открытое поле.

— Товарищ капитан, вы ранены? — над сидящим на краю окопа Щегловым склонился сержант Игнатов.

— Царапина, — вяло ответил капитан, — но оглушило меня, похоже, изрядно. Плывет все в глазах. Какие потери?

— У нас — четверо, — доложил сержант, отведя взгляд — И трое раненых, один тяжелый. В строю пять человек, включая вас, это если с легкоранеными считать. Что в других подразделениях, пока не знаю. Мы же на самом краю были, и нас этот гад только слегка зацепил. А остальной батальон, кажись, накрыло. За правый фланг не скажу, а центру досталось крепко. И штабную землянку прямым попаданием… Но это раньше, при артналете.

— Собирай людей, сержант. Нужно выяснить, что с батальоном.

— Да нет больше батальона, товарищ капитан. Не удивлюсь, если мы одни и остались.

— Нет, сержант, не одни. Кто-то подал команду «Воздух!», а потом стрелял по самолетам. Сначала из противотанкового ружья, а потом из пулемета. Думаешь, немец просто так в сторону поля отвернул? — кивнул капитан на перепаханную полосу земли, — достали его наши, вот и ушел с боевого курса. Нужно проверить.

Щеглов с трудом поднялся на ноги — голова все еще сильно кружилась.

— Есть проверить, товарищ капитан, — немедленно отозвался Игнатов, — только, разрешите, я сам. Вам худо еще. Посидите здесь, я мигом все сделаю.

— Отставить, — качнул головой Щеглов, отчего она отозвалась новой волной боли, — ты бери людей и двигай на правый фланг. Насколько я помню, бомбы их тоже только краем зацепили, а может, и вообще мимо легли. От артиллерии им, правда, изрядно перепало, но там кто-то наверняка выжил. Оказать помощь и доложить.

— Есть!

— А я к штабу пойду. Посмотрю, что там осталось, и кто по самолетам бил.

* * *

Когда в воздухе перестали свистеть осколки, мы выбрались из нашего окончательно развалившегося убежища. Дышалось с трудом — над землей на высоте полутора метров стелились пласты едкого дыма. В отличие от остальных людей Лиховцева, нам, можно считать, повезло — вблизи нашей позиции не упала ни одна бомба.

Оборонительная линия сводного батальона изгибалась дугой, левое крыло которой проходило по восточной опушке, а правое загибалось вглубь леса и перекрывало немцам путь к нашему лагерю и штабному блиндажу. Ведущий «Юнкерс» должен был нанести удар по правому флангу нашей обороны, а ведомый — по левому, но первый сбросил бомбы раньше времени, а второй смог поразить цель лишь частично. Тем не менее, вместе с артналетом этого оказалось достаточно, чтобы от двух сотен бойцов осталась жалкая горстка, и тем, кто выжил здесь совершенно ничего не светило.

— Отсюда нужно немедленно уходить, товарищ сержант, — обратился я к Плужникову. Через несколько минут немцы придут в себя и либо пойдут в атаку, что вряд ли, либо опять ударят из гаубиц. Еще одного такого налета нам не пережить.

Сержант ответить не успел. Из клубов дыма не слишком уверенной походкой вышел наш вчерашний знакомый — командир разведчиков капитан Щеглов. Лицо его было залито кровью, и выглядел капитан едва живым. Но как оказалось, внешний вид не вполне отражал истинную картину.

— Бойцы, — капитан остановился и окинул нас взглядом, — кто у вас старший? Доложите обстановку.

— Сержант Плужников, — ответил Иван, делая шаг вперед, — Со мной расчет противотанкового ружья из трех человек и раненый в руку красноармеец, прикрепленный к особому отделу. Из оружия имеем три винтовки, пулемет MG-34 и немецкое противотанковое ружье. Боезапас проверить еще не успели.

— По самолетам вы стреляли?

— Огонь вел расчет ефрейтора Нагулина, товарищ капитан.

— Танки тоже их работа?

— Их, товарищ капитан.

— Нагулин, шаг вперед.

Я выполнил команду.

— Ефрейтор Нагулин, от лица командования объявляю вам и вашим людям благодарность.

Я хотел было ответить по уставу, но капитан жестом остановил меня.

— Думаю, все, кто еще жив, обязаны этим вашей меткой стрельбе. Так что спасибо, ефрейтор. От меня лично, и от моих людей.