Запрети любить

Слабость вдруг стала невыносимой. Я бессильно упала на постель — меня снова потянуло в сон, и как бы я ни сопротивлялась, тьма снова утащила меня к себе. Последнее, что я видела, — золотистый луч на потолке.

Когда я проснулась во второй раз, Игната рядом не было, а за окном уже ярко светило солнце. Капельницы тоже не было рядом, и голова, кажется, болела меньше, зато тошнило. Я попыталась подняться, и не сразу, но сделала это. Свесила ноги на прохладный пол, встала и пошла к двери. Открыла, увидела больничный коридор со множеством палат, и несмело направилась по нему. Меня заметила медсестра, подбежала, отвела обратно и привела доктора, который осмотрел меня, позадавал какие-то вопросы и заключил, что со мной все более-менее хорошо.

— А что вообще случилось? — беспомощно спросила я.

Доктор внимательно на меня посмотрел.

— Не помните? Вас привезли ночью в бессознательном состоянии после приема некого вещества, которое подмешивают в напитки женщинам с целью воспользоваться их беспомощностью, — ответил доктор, явно пытаясь смягчить формулировку.

— «Наркотик изнасилования», да? — хрипло произнесла я, все прекрасно понимая. Было мерзко и стыдно.

Он кивнул.

— К счастью, ваш брат подоспел вовремя. Вы не пострадали от действия злоумышленников, — все таким же корректным тоном сказал доктор. — Мы поместили вас под капельницу и договорились отпустить днем. Пока что побудете под нашим наблюдением.

— Хорошо, — согласилась я, понимая, что деваться некуда. — А мой… брат, он где?

— Скоро навестит вас, пока что отдыхайте, — услышала я и осталась в палате одна — но буквально на пару минут. Пришла медсестра — улыбчивая женщина с черными, как смоль, волосами, принесла мне воду и поднос с едой, на которую я и смотреть не могла. Поставила мне капельницу, повеселила медицинскими шутками и ушла, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями. Слава богу, она принесла мне мой телефон, и я написала маме, что осталась у Стеши, а подруге прислала сообщение, что у меня все хорошо. Хотя хорошего было мало — меня ужасно тошнило, а голова болела так, будто бы готова была расколоться. Зато от Стеши я узнала, что Игнат приехал вслед за нами в клуб, а поэтому смог так быстро найти меня, буквально по горячим следам. Я слушала голосовые Стеши и понимала, что это настоящее чудо — то, что она заметила, как меня увозят, то, что Игнат оказался рядом, и в итоге я не пострадала.

Днем за мной действительно приехал Игнат. Я сидела на подоконнике и рассматривала верхушки облетающих крон, когда он зашел в палату без стука, заставив меня вздрогнуть. Подошел к окну и обнял меня без слов. Одна его ладонь была у меня на плече, второй он гладил меня по затылку. Стало гораздо спокойнее, и словно изнутри меня осветило солнечным светом. В эти секунды Игнат был таким, каким я его полюбила: мягким, нежным и заботливым.

— Спасибо, — сказала я, уткнувшись носом в его грудь и чувствуя знакомый тонкий аромат хвои и кашемира с нотками дыма. — Если бы не ты…

— Если бы не я, этого бы не произошло, — вдруг отпустил меня Игнат. — Сейл хотел отомстить мне. Ур-р-род. — Его глаза вспыхнули яростью, но она тотчас рассеялась. — Я виноват перед тобой. Прости.

Мне было странно слышать то, как Игнат Елецкий извиняется. А где его гордость и самолюбие? Неужели он смог побороть их? Ради меня?..

— Это не так. Ты ни в чем не виноват, — сказала я тихо. — Ты спас меня. И я благодарна тебе. Безумно благодарна. Если бы не ты… Не знаю, что бы со мной случилось. Спасибо, Игнат.

— Повтори, — вдруг попросил он, гладя меня по щеке. Его янтарные глаза блестели.

— Спасибо? — улыбнулась я, не отрывая взгляда от его лица.

Он тоже улыбнулся — уголками губ.

— Нет, глупая. Имя. Мне нравится, когда ты называешь меня по имени таким тоном.

— Каким же? — снова спросила я, тая от его прикосновений.

— Таким, словно я что-то для тебя значу.

Я закинула руки на его плечи, обтянутые тонким свитером, и произнесла его имя — несколько раз, и каждый раз все тише и тише, потому что он постепенно склонялся ко мне, словно желая поцеловать.

— Игнат.

«Моя ненависть стала любовью».

— Игнат.

«Но любить тебя так больно».

— Игнат…

«Когда ты рядом, на меня будто небо падает со всеми его звездами»…

В четвертый раз я произнести не успела — его губы накрыли мои губы так мягко и нежно, что мои глаза сами собой закрылись, и я инстинктивно потянулась к Игнату навстречу, желая углубить этот поцелуй так сильно, насколько только возможно.

Целовались мы самозабвенно и чувственно до прихода доктора, который сделал вид, что ничего не заметил. Он дал несколько наставлений и отпустил меня домой. Я вышла на улицу, слегка покачиваясь от слабости, и Игнат, поняв это, придерживал меня за плечо. Он открыл передо мной дверь своей машины, дождался, когда я сяду, и только тогда опустился рядом на водительское кресло. Мы поехали домой, и по дороге он сказал мне, что я могу ни о чем не волноваться — родители ни о чем не знают.